Охотники за пиратами XXI века. Защита торгового флота

– Костя! Я был, как всегда, прав: этот лейтенант – сволочь! Ну да ничего, пока он отвлекся, я у него втихаря спер двадцать два трассера, – злорадно поделился со мной проделанной прокудой Гарри.

– Зачем?! А если лейтенант заметит и поднимет шум?

– И пусть поднимает. Пока они разберутся, то да се, время пройдет – мы уже в открытое море уйдем: ищи нас свищи! Хотя вряд ли араб станет верещать – сам виноват, что прошляпил. А трассера нам пригодятся, я ими свои магазины снаряжу для целеуказания и половиной с тобой могу поделиться. Да и лишняя пара десятков патронов на длительном переходе через океан не помешает!..

Вскоре на мостик под ручку с очередным арабским гостем поднялся радостный Джексон.

– Знакомьтесь, друзья, – это Валид Халед! Мой боевой товарищ! Камрад!

Арапчонок пронзительно зыркнул в сторону русских секьюрити черными глазами-маслинами, приложил вежливо руку к груди и поздоровался, как он считал, по-русски:

– Зыдыраствуй, дырух!

Я не удержался и хмыкнул, однако тактично и вежливо пожал протянутую руку, а Гарик демонстративно отвернулся, пробормотав: «Шайтан тебе товарищ», и, слегка толкнув плечом нового охранника, вышел прочь.

– Я – курить! – громко произнес, обернувшись в дверном проеме. – Можете пока друг друга обнюхивать и целовать…

Джексон подмигнул арабу, покрутил пальцем у виска и небрежно махнул рукой:

– Волженин, ты что-нибудь понимаешь? Что с ним?

Я неопределенно пожал плечами – что я мог сказать, такая уж мне подобралась странная компания: с прибабахами и с «тараканами» в голове.

Пока Грязный Гарри наслаждался курением, араб и Джексон на плохом английском поговорили за жизнь, обменялись новостями. Я пытался прислушиваться, но плохо понял их диалог на отвратительном английском.

«Эх, говорила ведь мама в детстве – учи, сынок, языки, не ленись! В жизни пригодится! Не послушался…»

Джексон продолжал выступать в роли радушного хозяина и, похлопывая Халеда по плечу, наконец громко произнес по-русски:

– Ладно, брат, располагайся, а мы пока оружие проверим и пересчитаем патроны…

Именно в этот момент Гарик вернулся из курительной комнаты и услышал последнюю фразу.

– Ого! Вот видишь, Костя, они уже братья! – пробурчал Грязный Гарри. – Оба брата обрезанные или пока только один?

Джексон презрительно покрутил пальцем у виска.

– Полковник, твой гнусный пальчик у виска я заметил. Учти! Могу его с корнем вырвать, – пригрозил бывший оперативник.

Обстановка вновь накалялась, и мне пришлось в очередной раз вмешаться, встать между ними и попытаться занять одну из враждующих сторон делом:

– Гарри, смотри-ка! А эти автоматы новее – не такие раздолбанные, как первая партия, и патронов много!

Отставной мент ничего не ответил, лишь, сердито засопев, быстро перещупал калаши и выхватил из кучи один – облюбовал для себя.

– Этот – мой! Я сейчас приклад подгоню по рукам, удлиню, тряпку намотаю, да мушку натру фосфором для ночной стрельбы…

– Хорошо, тогда мой вот этот, – согласился я с его выбором и взял себе оружие с примкнутым трехгранным китайским штыком.

Автоматов было всего три, и поэтому Джексон взял себе оставшийся – спорить не стал.

– Костя, я думаю, что арабу автомат по рангу не положен! Кто он на судне? Никто! Пошел в пень! Не верю азиатам. И ты не верь, – продолжал гнуть Гарри свою конфронтационную линию.

Полковник не на шутку разозлился:

– А как же ему нести вахту? Мы ведь по очереди будем стоять: четыре через двенадцать часов.

– Пусть стоит без ствола. Чуть что, шумнет – прибежим и отстреляемся… Или свой ствол сдавай ему в аренду. А почему за него переживаешь? Подозрительно мне твое поведение…

Джексон от досады чертыхнулся и ушел прочь в каюту, а Гарри, злорадствуя, произнес:

– Я же говорил, он за арабов! Увидишь, он и с пиратами заодно. Не вышло продать нас накануне Мохаммеду, так он тут же нашел себе другого напарника. Погляди, как он об этом сопляке печется. Больше, чем о нас. Попомни мои слова: Джексон – крыса!

В основном, за вычетом мелочей, жили мы с Гариком душа в душу, особо не мешая друг другу в быту.

Конечно, меня смущали отдельные странности в поведении отставного милиционера – но все в пределах нормы. Гарри любил прихвастнуть, что написал в свое время сценарий для фильма. Правда, я этого фильма не видел. А еще, что он поймал несколько сотен наркокурьеров, что уничтожил при задержании примерно столько же бандитов. Каждая история завершалась словами: шлепнул казаха-наркошу или нескольких казахов-наркоманов. Самая большая проблема – старый опер храпел во сне как сивый мерин. А уверял, что спит спокойно! Враль! Стоило мне вернуться с вахты во время его сна, уснуть было невозможно: из глотки Гарика вырывались душераздирающие стоны, хрипы, свист, бульканье. Приходилось расталкивать соседа крепкими тычками.

– А? Что? На пост? – вскакивал сосед спросонья.

– Храпишь, блин! Повернись на бок!

Гарик поворачивался, но ненадолго, – следовало поторопиться уснуть, пока он не вернулся в исходное положение и не возобновил свои трели.