Охотники за телами

Я заорал. Гоблин и Одноглазый заорали. Молчун сцапал Полночь за руку, чтобы та не бросилась выручать своего обреченного собрата. Никто из четверых не услышал ни слова. Чем ближе они были к деревне, тем быстрее шли. У них были лица ищущих дорогу в рай.

Гоблин и Одноглазый застонали. Одноглазый завел себе под нос что-то вроде обратного отсчета. Молчун трясся, разъяренный идиотизмом происходящего. Полночь выглядела, скорее, заинтересованной. В отличие от старичья она и понятия не имела о том, что вот-вот случится.

Ей пока не довелось столкнуться с истинной изнанкой этого мира. Голод, холод и людское скотство — вот самое плохое, что она успела увидеть.

— Два, один, и...

Прошло несколько секунд. Одноглазого нынче покинуло чувство ритма.

— И... вот оно!

Раздались вопли, и четверку окутало плотным и ярким сиянием. Голова одного из мальчишек-беженцев лопнула. Все четверо разлетелись на мелкие кровавые кусочки. Обезумевшие от голода монстры не знали снисхождения.

Сияние уплотнялось, свиваясь в нити света, и вгрызалось в кровавое месиво, пронизывая его насквозь.

Одноглазый обратился к Молчуну:

— Там было больше затаившихся тварей, чем ты предполагал.

Молчун заворчал, что свидетельствовало о том, насколько он был раздражен.

Полночь разок вскрикнула, а потом просто пялилась. Ее лицо приобрело угрюмое и враждебное выражение, подобное тому, с которым она глядела в спину Ржавому в тот знаменательный день. Тогда ей тоже ненадолго стало страшно.

Тем временем, Одноглазый заявил, что все происходящее дерьмо — вина одного лишь Костоправа, потому что он настолько сильно огорчил свою подружку в Башне, что та пожелала ему и его друзьям сдохнуть самой жуткой смертью из всех возможных.

Я одернул его:

— Я буду искренне признателен, если ты, в конце концов, повесишь эти шутки на гвоздик.

Он оскалил на меня отвратительные зубы и повернул свою гадкую шляпу на пол-оборота. Он был воодушевлен. Ему удалось залезть под кожу Его Невозмутимости Костоправу.

— Я предполагаю, мы можем заключить, что к этим оголодавшим духам нас подтолкнули. Но, возможно, за этим кроется нечто большее, чем простое желание вывести нас из строя?

Компания колдунов по-военному слаженно подняла глаза, когда по земле рябью скользнула тень. Я тоже посмотрел наверх и увидел мелкого стервятника, который присоединился к двум, уже кружившим в воздухе. Совсем молодой, не так давно покинувший гнездо, он постигал у мамаши и папаши науку прибирать всякую падаль.

— А что, если Госпожа может контролировать голодных призраков, когда они занимают чье-то тело?

— Она может учинить из этого нечто наподобие Взятия? — спросил Гоблин. — И заполучить власть над Отрядом?

— Это просто мысли вслух.

— Да это же охренительно точно все объясняет! — завопил Одноглазый. — Ради всех богов, ты бы мог в этом поучаствовать, Костоправ!

Я с трудом удержал себя в руках.

— Вы можете считать, что меня очень возбуждает то, что случилось с этой четверкой придурков, но она все же очень далеко отсюда. Возможно, и сама не знает, какой силы вожделение мучает этих созданий.

Пальцы Душечки заплясали. Я перевел:

— Зов становится слабее и хаотичнее. Они сосредоточились на своей безумной пирушке.

Преследующая Полночь уселась между Молчуном и Одноглазым, а Гоблин переместился на вершину импровизированного треугольника. Девчонка единственная что-то говорила. Эти седые охальники только кивали. Потом Молчун поднялся и направился в мою сторону.

Молчун и Душечка могли бы стать героями главной романтической трагедии нашего времени: обреченные никогда друг к другу не притронуться, но за годы воздыханий сблизившиеся до предела. Они могли подолгу находиться рядом, не обменявшись даже и взглядом, не то что прикосновением.

Они справлялись, хотя, должно быть, им было тяжело. Цитируя покойного Капитана: «Делай то, что должен».

Душечка и Молчун вполне могли, уединившись, следовать велению природы. Любые попытки заподозрить их в чем-то подобном они отрицали, но даже тупой отморозок Ржавый понимал, что они темнят.

Словно в подтверждение, Молчун подошел вплотную к Душечке и едва уловимо изложил жестами предложение Преследующей Полночь. И следом высказался против того, чтобы Душечка подвергала себя опасности.

Душечка вошла в Деревню Голодных Призраков осторожными шагами, а Костоправ, безрассудный Летописец Отряда, ступал по ее правую руку. Он даже откопал свой изредка используемый лук, подаренный Госпожой в приснопамятный момент освобождения из Башни. И лук ему очень шел.

Рядом были мой дорогой приятель Ильмо и двое ветеранов, Ведьмак и Масло. Также с нами, следуя несколько пугающему настоянию Душечки, пошел Ржавый.

Мало кто поддержал его кандидатуру, но так постановила Душечка. Ему нужен был шанс искупить содеянное. Он это, конечно, тоже понимал, но когда мы отправились к руинам, выглядел изрядно пришибленным. Мы собирались действовать по плану, который Полночь предложила, а Душечка приняла без колебаний. На сборы и выход Душечка дала нам времени не больше, чем требовалось семейству канюков, чтобы сделать пару кругов по небу.