Охотники за туманом

Николай размашисто шагал по степи, ведя за собой Сердара под уздцы. Ромка ехал верхом скрючившись и вцепившись двумя руками в луку седла. Парню и правда тяжело. Раньше-то молодняк в его компании вообще без седел катался. Седла – у них это было что-то для немощных.

Ромка… Да какой, к черту, Ромка? Вырос парень. Уже не десятилетний шкет, а взрослый мужик лет двадцати пяти, высокий, с Николая ростом, с развитой мускулатурой и пронзительным взглядом властных карих глаз. Умные, жесткие глаза многое повидавшего человека совсем не вязались с моложавым смуглым лицом. Это уже не Ромка. Таких уже принято звать по имени-отчеству, да на "вы".

Порошок помог, но до полного выздоровления было еще далеко. Пешком бы он вряд ли осилил дорогу, потоэтому, невзирая на вялые возражения был посажен в седло. Обратно шли по прямой, так что есть шанс уже к обеду дойти до Змеиного форта, а к вечеру быть в остроге. Ромке нужна нормальная медицина, а не экстренная военно-полевая магия.

А еще ему нужен разговор. Он все говорил и говорил, будто никак не мог наговориться. Словно у него когда-то отняли возможность разговаривать, а потом вдруг вернули. И вот он пытается рассказать как можно больше, словно опасаясь, что скоро у него снова отнимут язык и он опять замолчит на долгие годы.

– Ну вот. Башня, алтарь. Несколько хищных птиц, которые никогда не улетают далеко. Не стервятники, а что-то покрупнее. Там никто не живет, даже шах. Запрещено. Хотя ковер-самолет, например, вылетает с площадки наверху башни. И возвращается туда же. Чтобы вдруг сел около башни, у какого-нибудь шатра – я такого не помню.

– А кто на ковре летает? – спросил Николай.

Ему тоже хотелось поговорить обо всем на свете, расспросить Ромку о каждой минутке той жизни, когда его не было рядом. Но… долг прежде всего. И долг требовал прежде всего разведданных.

Ромка понял все правильно. Да он и не собирался что-либо утаивать. Зачем? Ведь все свои. Его долгий путь подошел к концу и он наконец-то дома. Ну и что, что в походе? Дом – это вам не набор бревнышек да камушков. Дом – это нечто другое.

– Если надо разведать окрестности – то сам шах. А когда к отряду кого-нибудь из визирей – то кто-нибудь из четверки евнухов. Это его ближники, вроде административного аппарата. Тучные такие лысые олухи. Мне всегда интересно было, сколько же надо жрать, чтобы такие животы наесть? Ведут учет, принимают доклады, передают приказания и продовольствие. Каждый из них может взять сразу несколько кристаллов. Не знаю как у них это получается, не выяснял. И так выходит гораздо быстрее, чем гонять отряд с трофеями от стены к башне и обратно.

– А сам ковер – он большой? Много ли груза принимает? Или вот ты говоришь, что с башни взлетает и на башню садится. А как он взлетает там, где в поле находит отряд?

Роман пожал плечами.

– Несет на себе вроде бы много. Бывало, что евнухи все вчетвером на ковер забираются и летят куда-то. Я еще думал – а ну как ковер не выдержит такие туши и попросту порвется. Как взлетает – не видел. Я, признаться, старался держаться от него подальше. С прошлой жизни не люблю аэропланы.

– Аэропланы? Что это?

– Это… Знаете, дядя Николай, в той моей жизни люди много всякого изобрели. Прям какой-то прорыв случился. Персия, Индия и эмират Афганистан – там время будто замерло. Ничего не менялось год от года, все одно и тоже. Восток и восток, ничего особенного. Вот на Западе… Каждый раз когда я с караваном добирался до европейцев – будто в новый мир попадал. Каждый год, каждый месяц все менялось. Даже вот наш Красноводск вспомнить. Там же не просто чугунку проложили. Вокзалы, паровые машины, автомобили, гальванические приборы… Все поменялось, дядя Николай. Корабли потеряли паруса и стали ходить под парами, а потом и вовсе оделись в железо, как паравозы. Оружие другое стало. Не такое как у нас. Начали массово делать многозарядные капсюльные штуцеры… да много чего еще. Ну вот и аэропланы. Мощный бензиновый мотор поставили на воздушного змея и полетели. Представляете? Прямо по небу.

– Николай улыбнулся.

– Чудо.

Роман скривился и заскрежетал зубами. То ли от боли в боку, то ли от воспоминаний.

– Да, чудо. Вековечная мечта человека летать как птицы. А на рукотворную птицу можно поставить пулеметы и подвесить бомбы. Научились…

Николай пожал плечами.

– Обычное дело. Если вещь стоящая – сначала она идет на нужды армии. А если в армии не пригодилась – значит, ерунда, а не изобретение.

– Все верно, дядя Николай, – с горечью ответил Роман – Все верно. И пока мы там личной удалью друг перед дружкой похвалялись – они делали пулеметы.

Николай кивнул.

– Так и должно быть, Роман. Мой эскадрон, к примеру, с текинцами в джигитовке не состязался. Мне не надо выяснять, кто из моих людей трус и неумеха, а кто отважный батыр. Мне нужно выполнить поставленную задачу. А на ловких и удачливых джигитов у нас завсегда найдется пушка с картечью. А пулемет – это что?