Охотники за умами

Проникновение в тюрьму строгого режима — даже для агента правоохранительных органов мероприятие волнующее. Первое, что предстояло сделать, — сдать револьвер. Администрация не желала, чтобы оружие попадало в охраняемую зону. Затем следовало подписать документ, в котором я снимал ответственность с тюремного начальства на случай, если буду взят в заложники, и подтверждал, что не буду ждать, что за меня предложат выкуп. Ведь кому-то может показаться, что агент ФБР — заманчивая фигура для торга. Выполнив все необходимые формальности, мы с Бобом Ресслером и Джоном Конвеем оказались в комнате, единственной мебелью в которой были стулья и стол. Вошел Кемпер, и меня поразило, каким он оказался огромным парнем. Я и до этого знал, что он высок и из-за своего телосложения в школе и на своей улице находился в положении настоящего изгоя, но вблизи этот человек выглядел просто исполином. Каждого из нас он легко бы сломал пополам. У него были длинные темные волосы и густые усы. Майка под распахнутой рабочей рубашкой подчеркивала мощный торс.

Вскоре стало ясно, что парень он сообразительный. Тюремные тесты зарегистрировали его IQ на уровне 145, и временами в течение наших долгих бесед нам с Бобом начинало казаться, что Кемпер умнее нас. У него хватало времени подумать о жизни и своих преступлениях, и как только он понял, что мы досконально изучили его досье и тут же поймём, если он вздумает нас дурачить, сразу раскрылся и говорил о себе часами.

Его поведение не было ни нахальным, ни заносчивым, он не сокрушался о содеянном и не упрекал себя. Скорее, казался сдержанным, говорил вкрадчиво, как бы отстраненно и размышляя. Кемпер начинал рассказывать, и тогда его невозможно было перебить, даже чтобы задать вопрос. Я преподавал прикладную криминалистическую психологию, но далеко не всегда был уверен, что все, что я говорю, и есть истина. И теперь задавался вечным вопросом: рождаются преступником или становятся. И хотя ответить на него, быть может, не удастся никогда, беседы с Кемпером навевали интересные мысли.

Безусловно, родители Кемпера являли собой пример потрясающе неудачного брака. Эд рассказывал, что с малолетства он был так похож на отца, что мать его сразу возненавидела. Потом возникли проблемы необычайного роста. К десяти годам он для своего возраста казался настоящим гигантом, и Кларнелл забеспокоилась, как бы он не начал приставать к сестре Сьюзан. Мальчика заставляли спать в подвальной комнате без окон рядом с котельной. Кларнелл запирала за ним дверь, и они со Сьюзан поднимались в свои спальни на втором этаже. Это вселяло в Эда ужас и настраивало против обеих женщин. Именно в тот момент произошел окончательный разрыв матери с отцом. Из-за своего роста, застенчивого характера и отсутствия в семье человека, которому хотелось бы подражать, Эд все время держался отстраненно и чувствовал себя чужаком. В подвале, где, еще не совершив ничего дурного, он поневоле чувствовал себя опасным заключенным и извращенцем, начали зреть его враждебные, агрессивные помыслы. Тогда он убил и расчленил двух домашних кошек — одну перочинным ножом, а другую мачете. Позже мы заключили, что детская жестокость по отношению к мелким животным — одна из составляющих «триады убийцы», которая также включает энурез, или недержание мочи по ночам, и стремление к поджогам.

Печальным и смешным было то, что в Санта-Крузе мать Эда пользовалась доброй славой и среди студентов, и у администрации. Ее считали отзывчивым, заботливым человеком, всегда обращались в случае проблемы или просто желая выговориться. А дома она относилась к своему робкому, застенчивому сыну, словно тот был настоящий монстр. Постоянно говорила, что Эду не только не жениться на девушке из колледжа, даже не назначить свидания — настолько они лучше его. Изо дня в день переживая от такого отношения, мальчик наконец решил оправдать ожидания матери. Хотя, надо признать, Кларнелл по-своему заботилась о сыне. Когда тот пожелал служить в калифорнийском дорожном патруле, сумела устроить так, чтобы его юношеское уголовное дело закрыли и «стигма» убийства бабушки и деда не сопровождала его во взрослой жизни.