Охотники за умами

Может быть, наиважнейшим фактором формирования серийного насильника или убийцы являются фантазии. Я употребляю это слово в самом широком его смысле. Фантазии Эда Кемпера стали развиваться рано и увязывали воедино секс и смерть. Играя, он заставлял сестру привязывать себя к стулу и воображал, будто находится в газовой камере. В сексуальных фантазиях Кемпера его общение с другими людьми всегда завершалось их смертью и расчленением. Из-за чувства собственной неполноценности его не привлекали нормальные отношения между мужчиной и женщиной. Эд полагал, что ни одна девушка не позволит ему собой обладать. И вознаграждая себя за это в фантазиях, представлял, что овладевает партнёршей целиком — самой ее жизнью.

— Живые — они мне чужие, я им не близок, — признавался Кемпер суду. — А я всеми силами пытался установить с ними тесные взаимоотношения. И когда убивал, знал: они теперь ничьи и только мои.

У убийц на сексуальной почве несколько стадий перехода от фантазий к действительности. Часто этот процесс подогревается порнографией, нездоровыми опытами над животными и жестокостью по отношению к старшим. Последнее можно рассматривать как расплату за недоброе отношение. Из-за характера и необыкновенного роста сверстники избегали и третировали Кемпера. И он, прежде чем расчленить кошек, выкрал одну из кукол сестры и, репетируя то, что собирался проделать с живым существом, оторвал ей руки и голову.

На другом уровне доминирующие фантазии Кемпера помогали ему сносить гнёт грубой и деспотичной матери, и в их свете становятся понятными все его убийства. Только не поймите меня неправильно: я вовсе не оправдываю то, что он совершил. Воспитание и опыт учат меня, что люди должны отвечать за свои поступки. Но, по моему мнению, Эд Кемпер не был рожден серийным убийцей — таким его сформировали обстоятельства. Могли бы возникнуть у него подобные фантазии, если бы обстановка в семье была стабильнее и он чувствовал заботу родителей? Не знаю. Но претворились бы его фантазии в действительность, если бы не ярость против деспотичного женского начала? Не думаю. Потому что формирование Кемпера-убийцы основывалось на стремлении отплатить той же монетой своей доброй старой маменьке. И когда он совершил этот последний акт, драма оказалась сыгранной. Мы обнаружили, что это еще одна характерная черта, которая от случая у случаю проявлялась снова и снова. Предмет непосредственного раздражения редко фокусировал на себе весь гнев убийцы. Кемпер рассказывал, что много раз проникал на цыпочках в комнату матери и представлял, как пробивает молотком ее череп. Но понадобилось шесть других убийств прежде чем он решился на последнее дело. Подобный эффект замещения в различных вариациях нам приходилось наблюдать не раз. Убийца, например, частенько прихватывал у жертвы «трофей»: кольцо, колье или другое украшение. А потом дарил жене или подруге, несмотря на то что именно эта женщина и была источником его раздражения. Обычно объяснял, что купил или нашел подаренную вещь. И видя ее на близкой женщине, заново переживал испытанное в момент убийства возбуждение и переносил на партнершу ощущение власти, представляя, что мог бы сделать с ней то, что совершил с несчастной жертвой.

Впоследствии в компонентах убийства мы смогли вычленить элементы поведения до и после акта насилия. Кемпер увечил каждую жертву, и сначала мы решили, что это проявление сексуального садизма. Но акт надругательства всегда происходил postmortem, то есть после смерти, а не при жизни жертвы, и таким образом не мог служить средством наказания или проявлением желания причинить боль. Поговорив с Эдом, мы поняли, что расчленение носило скорее фетишистский, а не садистский характер и отражало те его фантазии, которые были связаны со стремлением обладать. Столь же важным представлялось его обращение с трупами. Первые жертвы он тщательно хоронил вдали от материнского дома. А последние, включая мать и ее подругу, оставил непогребенными. В сочетании с привычкой ездить по городу с частями тел в багажнике это, видимо, выражало насмешку над обществом, которое отвергло его и насмехалось над ним.