Охотники за умами

— Послушай, Дэвид, через сто лет никто не вспомнит Боба Ресслера и Джона Дугласа, но Сына Сэма не забудут. В Уичито, в Канзасе, как раз сейчас орудует какой-то малый. Он уже ухлопал шесть женщин и называет себя Душителем СИУ. СИУ означает — Связать, Измучить, Убить. Представляешь, он пишет письма и в них говорит о тебе. Да, да, о Дэвиде Берковице, Сыне Сэма. Он хочет походить на тебя, потому что ты его привлекаешь. Не удивлюсь, если он напишет тебе прямо в тюрьму.

Берковиц был не из тех, кого я назвал бы «харизматической личностью», и всю жизнь он добивался признания собственных заслуг. У него были светло-голубые глаза, и, пытливо всматриваясь в собеседника, он, казалось, старался понять, проявляют ли к нему неподдельный интерес или просто насмехаются. И теперь его глаза засияли.

— У тебя не было возможности выступить в суде, — продолжал я, — и люди знают о тебе одно: что ты настоящий мерзавец. Но наш опыт подтверждает, что должна быть и другая сторона, уязвимая, на которую повлияло твое прошлое. И мы хотим дать тебе возможность рассказать нам о ней.

Внешне Берковиц не выразил никаких чувств, но начал рассказ почти не колеблясь. Он признался, что в районе Бруклина и Куинс совершил более двухсот поджогов и каждый скрупулезно заносил в дневник. Это одна черта, сближавшая его с маньяком, убийцей-одиночкой, обуреваемым желанием изложить все на бумаге. Другая — то, что он не искал физического контакта с жертвой. Не был насильником или фетишистом, не крал сувениров. Сексуальное удовлетворение он получал от самой стрельбы. Поджоги мало отличались один от другого: загорались то мусорные урны, то брошенные дома. Как многие поджигатели, глядя на пламя, Берковиц занимался мастурбацией и не прекращал, даже когда прибывала пожарная команда. Поджигательство с двумя другими компонентами — ночным недержанием мочи и жестокостью по отношению к животным — составляет триаду, характеризующую потенциального убийцу.

Я часто сравнивал наши интервью с промыванием золота: большая часть материала оказывалась пустой породой. Но если обнаруживалась хоть одна крупица драгоценного металла, усилия были оправданы. Так, безусловно, произошло и в случае с Дэвидом Берковицем. Особенно интересным нам показалось то, что, промышляя в закоулках, Берковиц всегда подходил к машине со стороны пассажира, а не со стороны водителя — как правило, мужчины, и поэтому представлявшей большую опасность. Он становился в типичную позу полицейского и стрелял в машину, и это свидетельствовало, что его ярость и гнев направлены против женщин. А большое число пулевых отверстий, как и множественность ножевых ран, отражали степень накала чувств. Мужчины попадали под огонь только потому, что оказывались в неудачное время в неудачном месте. Вероятно, он ни разу не посмотрел жертве в глаза — все происходило на расстоянии — и всеми силами сохранял в себе образ безликой женщины, не соотнося его с реальным человеком.

Столь же ценным показалась нам другая золотая крупинка, пополнившая копилку знаний о серийных убийцах. Берковиц рассказывал, что выходил на охоту по ночам. Если случайная жертва не попадалась та, которой посчастливилось не оказаться в неудачном месте в неудачное время, — он возвращался туда, где ему однажды повезло. Так поступали многие убийцы: приходили на место преступления и, символически приобщившись к праху, заново оживляли фантазии.

По этой же причине другие серийные убийцы делали снимки и видеозаписи на месте преступления. Потом, когда покойников предавали земле, они будоражили себя изображениями, снова и снова подхлестывая фантазию. Берковицу не требовались украшения, нижнее белье, части тел и другие «сувениры». Достаточно было оказаться на месте преступления. Затем он возвращался домой и, разжигая фантазию, занимался онанизмом.

Впоследствии мы использовали эти знания с большим успехом. Полицейские всегда поговаривали, что убийцы приходят на место преступления, но не могли объяснить почему. Общение с типами вроде Берковица подтвердило справедливость таких разговоров, хотя и не для всякой ситуации. Мы предполагали возможные причины исключений и думали, что угрызения совести — одна из них. Но пример Берковица показал, что возможны и другие. Стало ясно: если преступник принадлежит к типу, способному посещать могилы, возможна разработка определенной стратегии его поимки. Прозвище Сын Сэма появилось у Берковица после того, как он написал невразумительное послание капитану полиции Джозефу Борелли, который в последующем получил повышение и стал шефом детективов полицейского управления города Нью-Йорка. Записку обнаружили в Бронксе у машины с застреленными в упор Александром Эсау и Валентиной Суриани. В ней говорилось: