Охотники за умами

Но для меня важнее содержания казалось то, как менялся почерк преступника. Ровный и аккуратный в первом письме, он становился все хуже и сделался почти неразборчивым. Все чаще попадались ошибки, словно письма писали разные люди. Я показал их Берковицу, но он едва ли понял, что я имел в виду. Если бы я составлял его психологический портрет и знал, как деградирует почерк, я бы предположил, что он на пределе, вот-вот сорвется и допустит незначительную ошибку, вроде парковки автомобиля у пожарного гидранта, и, основываясь на его уязвимости, разработал бы ту или иную превентивную стратегию.

Берковиц раскрылся благодаря нашей кропотливой подготовительной «домашней работе». В самом начале беседы возникла тема трехтысячелетнего пса. Псхиатры поверили в историю как в евангелие и объясняли ею мотивацию поступков убийцы. А я понимал, что она возникла после ареста. Для Берковица это был выход. Когда он принялся трепаться о собаке, я просто его прервал:

— Брось, Дэвид, кончай валять дурака. Собака здесь ни при чем.

Он рассмеялся и кивнул, давая понять, что я не ошибся. Мы прочитали несколько длинных психологических трактатов, посвященных его письмам. В одном Берковица сравнивали с Джерри — персонажем пьесы Эдуарда Олби «Случай в зоопарке».[21] В другом предпринималась попытка вскрыть его психопатологию путем пословного анализа текстов. Но Дэвид обхитрил их авторов и посмеялся над ними. Простой факт заключался в том, что Берковица обижало отношение матери и других женщин, и в их обществе он чувствовал себя несостоятельным. Фантазии, в которых он обладал ими, в конце-концов превратились в трагическую реальность. Для нас же особую ценность представляли детали.

Боб Ресслер толково распоряжался грантом, Энн Бургесс обобщала материалы бесед, и к 1983 году мы завершили детальное изучение тридцати шести преступников и собрали сведения о 118 их жертвах, по преимуществу женщинах. Это позволило систематизировать понимание и классификацию преступников. Впервые мы сумели связать происходящее в мозгу убийцы с оставленными на месте преступления уликами. Что в свою очередь способствовало повышению эффективности расследования и точности судебных решений. Появилась возможность найти ответ на старые как мир вопросы: что такое безумие и какого рода люди могли это совершить?

В 1988 году мы изложили наши выводы в книге «Преступления на сексуальной почве: типы и мотивы». Выпущенная издательством «Лексингтон букс», к настоящему времени она выдержала семь изданий. Но как бы много мы ни узнали, все же не могли не признать, что исследование поставило больше вопросов, чем дало ответов.

Путешествие в сознание преступника остается насущной задачей. Серийные убийцы по определению «удачливы». От раза к разу они набираются опыта. И мы должны сделать так, чтобы наши знания росли быстрее, чем их.

8. Искать убийцу с дефектом речи

Как-то в 1980 году я прочитал в местной газете статью: в собственном доме подверглась сексуальному нападению и была зверски избита пожилая женщина; неизвестный преступник принял ее за мертвую и не стал добивать, но рядом с потерпевшей лежали две ее заколотые ножом собаки. Полиция посчитала, что нападавший провел довольно много времени на месте преступления. Жители округи были возмущены.

Через пару месяцев, вернувшись из командировки, я спросил у Пэм, нет ли новостей по этому делу. Оказалось, что не выявлено даже серьезных подозреваемых. По тому, что я читал и слышал, случай был явно разрешимым. И хотя он не входил в компетенцию федеральных органов, как местному жителю мне захотелось узнать, не могу ли я чем-нибудь помочь. Я отправился в полицейское управление, представился, рассказал начальнику, чем занимаюсь, и спросил, не могу ли побеседовать с ведущими расследование детективами. Шеф с радостью принял моё предложение.

Ведущего детектива звали Дин Мартин. Он показал мне папки, включая те, что содержали фотографии с места преступления. На них было четко видно, что женщину буквально измолотили. Изучив дело, я ясно представил картину сознания убийцы и динамику преступления.