Охотники

Из туалета выскочило несколько крыс. Я хотел умыться, но воды в кране не оказалось; на дне раковины были пепел и пыль, а на стене красовалась большая черная отметина. Я увидел себя в треснутом зеркале и снова, как наяву, пережил свой ночной кошмар. Я один стою посреди поля. Вокруг что–то мелькает, вспыхивает. Я вижу себя со стороны, сверху. Я посреди Центрального парка, а вокруг — охотники. У меня есть то, что им нужно, и они об этом знают. Им нужна пульсирующая во мне кровь, и я должен отдать ее. Бороться нет сил. Кровь с рук капает на землю. Я закрываю глаза, поднимаю вверх руки и кричу, что готов… Мой крик дробится эхом и затихает. Открыв глаза, я вижу, что охотники не шевельнулись. Они смотрят на меня так, как я смотрел на них сотни раз. Круг расширяется: они расходятся от меня, как мелкие рыбешки расходятся от хищной рыбы. Неужели они боятся меня так же, как я боюсь их?

Я откашлялся и выплюнул в раковину слюну пополам с пылью. Из глаз потекли слезы. Вдруг воздух шевельнулся…

Позади, в дверном проеме стояла Мини.

— Ты не один. Не верь снам. Все будет в порядке.

Я посмотрел на нее: откуда она знала про мой сон? Ведь я никому его не рассказывал. А вообще, какая разница? Спасибо, Мини! Во многих вещах она разбиралась гораздо лучше остальных. Интересно, смогу ли я когда–нибудь отблагодарить ее за то, что она помогает мне пережить все это?

— Спасибо, Мини.

Я еще раз посмотрел на свое отражение в грязном зеркале и вышел вместе с ней.

— Я не хотел доставлять проблем. Со мной все в порядке.

Мини ничего не сказала, просто кивнула — показала, что поняла. Она действительно понимала гораздо больше других.

Я надел тяжелый рюкзак и вышел на улицу. Ребята последовали за мной. Снег прекратился, тучи рассеялись, ярко светило солнце, и в жизни снова появилась надежда.

— Сюда, — сказал я и пошел на север. Мы дошли до конца квартала и оказались на площади Коламбус–серкл, к которой сходятся Бродвей, Централ–парк–саус и западная часть Пятьдесят восьмой улицы. Людей здесь не было, зато оказалось полно разбитых машин и разрушенных зданий. Чтобы перейти на другую сторону, пришлось пробираться через груды развалин и мусора. Я хотел двинуться на запад по Бродвею, но ничего не вышло: дорогу завалило. Тогда я повел ребят по улице Централ–парк–уэст, но и там мы уткнулись в завал. Спрятавшись за автобусом, я развернул карту.

— Почему мы остановились? — спросила Анна.

— Придется идти через парк.

— Нет!

— Придется, — подтвердил Дейв.

— Если не через парк, то нужно возвращаться и пытаться как–то обойти этот район.

— Давайте так и сделаем.

— И потеряем целый день, а то и два? — спросил я. — Тем более, не факт, что другим путем удастся пройти. Зато мы знаем, что через парк выбраться можно. Мы пойдем на север, а через пару кварталов снова окажемся на дороге. Зато обогнем все эти завалы.

— Не хочу! — сказала Анна.

— Мы осторожно.

— Все равно, это опасно.

— Мы незаметно.

— Ну, пожалуйста, не надо…

— Дейв?

— Анна, он прав. По–другому не получится.

— Но ведь они в парке. Мы же видели их сверху. Они все возле прудов.

— Мы будем держаться окраин, не будем сходить с дорожек…

— Джесс, их там тысячи!

Мне стало нехорошо.

— У нас два варианта: либо мы идем через парк, либо возвращаемся. Прямо сейчас, но через парк, или непонятно как и непонятно когда.

Анна молчала. Дейв молчал. И только Мини тихо сказала:

— Надо идти через парк. Прямо сейчас.

24

В юго–западной части Центрального парка было пусто. Сначала мы пытались идти по окраинам, но они сильно заросли, поэтому пришлось чуть сместиться к центру. На пути был большой пустырь, засыпанный снегом, сквозь который кое–где виднелась обледеневшая трава, оказавшаяся очень скользкой. Я оцепенел от ужаса, когда понял, что именно это место видел в кошмарах. Именно здесь вокруг меня сжималось кольцо охотников, которым нужна была моя кровь.

Уж лучше бы мы пробирались улицами. Я уже успел привыкнуть к развалинам и огромным выбоинам в асфальте и даже немного скучал по ним. В Парке было гораздо страшнее. По пустому безлюдному пространству свободно разгуливал ветер. Я представил, как за мной наблюдает десять тысяч пар глаз. Казалось, они смотрят на меня из–за деревьев. Я чувствовал на себе их взгляды. Молча, не сговариваясь, мы побежали. Ноги скользили, но я не падал, я не должен был падать…

Я поскользнулся и упал на обледеневшую землю. Поднялся и снова побежал. Вот–вот за мной бросятся охотники. Солнце спряталось за тучи, сразу стало как–то темно, пошел снег. Я бежал изо всех сил.

И вдруг раздался звук — странный звук, от которого я успел отвыкнуть: ведь я не слышал его больше недели.

Я остановился и поднял голову к небу, всматриваясь в голубые участки, не затянутые мрачными снеговыми тучами. Побежал, глядя вверх. Изо рта шел пар, было очень холодно. Я снова поскользнулся и упал, тут же вскочил на ноги и побежал дальше, глядя в небо, прислушиваясь.