Охотников. Нулевой потенциал

Слегка повеяло гарью и я мысленно выругался. Вот тебе и искусники. Просил же дым в другую сторону гнать. Внезапно густая сеть раздалась вверх и в стороны, поднявшись куполом. Паутина уже вибрировала так, что не только гудение, но и дрожь различалась. Я быстро установил ближе к центру последний маячок на монетку и отполз назад, к Антипу.

— Гото…

Огромная голова свесилась прямо перед нами.

— Ведьмины… — выдохнул потрясённо Антип, но я рявнул:

— Давай!!! — и развернул обратный купол.

Антип покачнулся назад, впечатал ладонь в предпоследний маячок, тут же вернулся и выпустил сеть, неловко накрыв тело паучицы.

— Аккуратнее, чтоб тебя! Паутину слева зацепил!

Антип поправил сеть, начал осторожно стягивать, но несколько нитей лопнули, рассечённые взмахом ноги шмякнувшейся оземь паучицы. От удара нас подбросило. Я, продолжая удерживать плотный купол, потянулся помочь левой рукой, но ощутил, как зашевелились волосы на затылке. Оттолкнув Антипа в сторону, сам набросил сеть и стянул, соображая, сколько вытяну два мощных заклятия один.

Между нами голубеющей вспышкой пробежал разряд и, достигнув последнего маячка, взорвался ослепительным фонтаном. Антип выставил щит, прикрыв обоих, и перехватил у меня сеть, вливая собственные силы и затягивая. Паучица забилась, издав противный скрежет, а я ощутил нарастающую вибрацию паутины. Не успеваем…

Антип, обливаясь потом, второй раз коснулся маячка, и теперь ответ пришёл очень быстро: по выложенной мной магической дорожке, навстречу его потоку заструился очередной разряд. Я, повинуясь интуиции, сжал купол до кокона, направив магию в уязвимое место в подбрюшье. Хлопнуло. Паучицу вновь подбросило, но невысоко. И, грохнувшись обратно, она замерла уже окончательно.

Зато справа высунулась вторая морда, хищно поведя «клыками». Антип уже без напоминаний развернул сеть, связав ноги паучице, и рванул на себя. Тварь закачалась, завозилась, но Антип, бледный до синевы, удержал. Я кинул вторую сеть сверху, отпустив уже ненужный кокон, и начал затягивать. Руки подрагивали, в ногах ощущалась слабость, а в носу вдруг стало липко и горячо. Давай, Матвейка, давай… не вырубись мне здесь, тело молодое! Паучица выстрелила ядом, но Антип вновь успел вскинуть щит.

— Молодец, — едва выговаривая, просипел я. — Помоги мне. Иглу сможешь сделать? Туда, в подбрюшье, где…

Перед глазами помутилось, но я влил в сеть остатки сил, выжигая плоть паучицы, и отрубился только тогда, когда тёмная игла вырвалась из рук Антипа и вонзилась в мохнатое подбрюшье.

— Соколик… — тихо ворковал женский голос над ухом, а ласковые ладони мягко скользили по щекам, — сильный… красивый…

Рука нежно огладила шею и скользнула за ворот комбинезона. Я окончательно ошалел от яркой фантазии и открыл глаза. Голова моя покоилась на коленях у Дуняши, а сама Дуня причитала неразборчиво, блуждая ладонями по моему телу.

— Я ещё не помер, Дуняш, — я мягко, но настойчиво отвёл её руку и сел рывком.

Зря. В голове будто что-то взорвалось, окатив болью. Пространство воспринималось слабо.

— Ложись, граф, — Дуняша снова надавила на грудь и я подчинился, устраивая голову на её коленях. — А то я не знаю, как вы, смертники, силу восстанавливаете.

От постановки вопроса аж в голове прояснилось, и я неуверенно пошутил:

— Что, прямо здесь?

— Антип не позволит, — безмятежно отозвалась Дуняша. — Разве что, прикажешь ему… отвернуться.

Я криво ухмыльнулся. Отличное начало крепких отношений в роду.

— Дай я тебя просто поглажу, — с непонятным отчаянием попросила Дуня, и до меня вдруг дошло. Это же в обе стороны работает. А Дуняша — тоже маг смерти. Пусть и нестандартный.

— Ложись, — я похлопал себя по плечу, и Дуняша сразу же вытянулась рядом, приникнув всем телом и устроив голову на плече.

Тёплая, мягкая, податливая. Я обнял её и прижал плотнее, чувствуя, как внутри разливается тепло и зарождающаяся страсть. Голова постепенно прояснялась, и я смог различить голоса соратников, весело переговаривавшихся между собой. Тревоги в тоне не было. Значит, мы справились. И живы. Все.

Надо мной клубилось мутное небо Гнили. Воздух пропитался дымом и резковатым запахом грозы — следствие стихийной магии.

— Гриша, не части. Полегче. Замыкаешь капсулу и охолаживаешь.

Повернув голову, я увидел снопы серебристого сена. Нет. Не сена. Паучьи сети изрядно поредели. Мои люди аккуратно срезали их магией, разравнивали и вязали в снопы. Григорий, сиявший, как начищенный самовар, под пристальным руководством Михаила покрывал очередной сноп тонкой коркой льда. Я окинул взглядом количество снопов и задумался, как мы это богатство уволочём. В багажный отсек много не влезет. Два, может три. На один мобиль. А передо мной уже десяток заледеневших связок набрался. Сколько же я провалялся?..

— Дуня, сколько я без памяти лежу?

— Часа три, соколик. Да только не без памяти. Как вытащили тебя, так я усыпила. Тебе отдохнуть надобно было, граф.

Три часа… немудрено, что они уже столько навязали.

— А Антип где?

— Паучиц разделывает.

— Не поплохело ему после боя?