Охотница

При этих его словах дверца закрылась. Я помахала вслед уносящемуся трансподу и, подобрав шлейф, направилась к себе.

«И почему я не глупая? – мысленно сетовала я, переодеваясь в удобную одежду. – Была бы глупее – была бы счастливее». Хотя мне ли жаловаться: обитателям Отстойника и не снится то, что есть у меня. Даже полноправные цивы и те о таком только мечтают. У меня слава как у рокстера. У меня есть стая. Я даже отвоевала себе немного покоя. И еще есть Марк, мой лучший друг. Не говоря уж о Джоше.

У меня, правда, работенка не из легких: никто не скажет заранее, сколько мне отпущено. Но я ведь на этой работенке чуть ли не с колыбели. За столько лет волей-неволей привыкнешь.

Я включила видэкран и, к своей досаде, обнаружила, что кому-то пришло в голову поменять заставку. На меня смотрела та самая девица из фотосессии. Совершенно посторонняя девица. Я с трудом узнавала в ней себя. На ней был почти полностью серебристый костюм, настолько облегающий, что простора для фантазии у зрителя уже не оставалось. Девица стояла, уперев в бедро приклад здоровенной винтовки, и смотрела куда-то поверх головы фотографа. За спиной у девицы столпилась ее настороженная стая. Вся компания красовалась на фоне Пика с высоты птичьего полета – то есть не всего Пика, а самой открыточной его части. Девица, надо думать, выглядела сексапильной. И совершенно не походила на меня. Хотя я даже помню, как делался именно этот снимок.

В глубине души я знала, что отдала бы все-все – и этот навороченный костюм, и самую изысканную еду, и Марка, и Джоша, и отдельную ванную – за один разговор с Учителями. Мне так хотелось поговорить с теми, кто знал меня настоящую! Даже письмами обменяться и то было бы здорово. Но я не решалась послать в Монастырь письмо, потому что Монастыря ведь как бы не существовало. А мне так хотелось… так хотелось, что даже в горле запершило.

Ну почему я не Псаймон?! Почему нет какого-нибудь магического способа переписываться?!

Стоп. Меня осенило. И глаза мои полезли на лоб. Я вскочила на ноги и быстро начертила Письмена.

Явился Ча. Он стоял и посмеивался.

Надо мной.

Ну еще бы. Это же надо так туго соображать!

«Ты можешь доставлять письма Учителям, да?» – Это прозвучало не как вопрос, а как требование.

«Конечно».

И хоть бы чуточку сконфузился для приличия! Хоть бы объяснил, почему молчал! Ну да, понятно, понятно. Это из тех вещей, до которых я обязана доходить своим умом. Я же знала, что Гончие умеют бацать. Знала, что могут переносить с собой предметы – и даже меня. И как меня угораздило так долго тормозить?!

«Я, между прочим, была занята», – мысленно надулась я.

«Зато сейчас не занята. – Ча вспрыгнул на диван и уселся. – Давай пиши свое письмо».

Даже страшновато браться. Это будет не письмо, а целые мемуары. Потому что надо рассказать Учителям все без утайки. Все, что случилось со мной и вокруг меня. И только потом можно просить у них совета. Но с чего-то надо начинать. Я взяла ручку и немного бумаги, устроилась рядом с Ча и принялась за письмо.