Охотница

Оказаться бы сейчас в своей комнатке, чтобы меня хранили крепкие монастырские стены из камня и дерева и чтобы между мною и пришлецами лежал снег! Этот кокон был уютнее и мягче моей кровати, но я бы все равно предпочла свою кровать. Мне не хватало звуков Монастыря – монахи и Учителя постоянно исполняли какие-нибудь религиозные ритуалы посреди ночи, и это было частью обычного распорядка: когда привыкаешь, начинаешь слушать эти звуки как колыбельную. Мне ужасно не хватало запахов – ладана, снега, завтрака, который не спеша начинали готовить с вечера. Я скучала по теплым шерстяным одеялам, чуточку пахнущим овчиной, и о далеком свисте ветра в еловых ветках.

Но больше всего я тосковала по другим Охотникам. По уверенности, что ты не одна и что, если нагрянет беда, рядом встанут твои товарищи. Из-за того что мне так о многом приходилось скучать, сон никак не шел. Наконец я заснула, но спала чутко.

Глава 2

Наутро важные персоны и не подумали просыпаться. Они продолжали нежиться в уютной темноте приват-капюшонов. А вот я проснулась рано и сразу стряхнула с себя сон. Охотник всегда так просыпается, если он не болен. Нас этому учат так долго и въедливо, что навык почти превращается в инстинкт. Затемнение с окон убрали, и можно наконец посмотреть, что делается за прутьями клетки.

Мы едем по открытой местности. Кругом одни плоские поля. То есть это они по моим меркам плоские. Я знаю, я все время говорю «Гора» как бы с большой буквы, но на самом-то деле я имею в виду одну из многих гор, на которой стоит Монастырь. Я привыкла, что вокруг меня вздымаются вершины, что они заслоняют собою небо, что снег на склонах летом сходит только наполовину. Поэтому плоское поле – это… это что-то новенькое. И, надо сказать, это даже круто. Я в жизни не видела столько неба. Я мигом сообразила, где мы: перед отъездом я изучила карту всего маршрута и посмотрела, как тут все выглядело до Дисерея. Мы сейчас пересекаем места, где колосились бескрайние поля пшеницы и паслись бессчетные коровьи стада. Пшеница, кстати, никуда не девалась, так и качалась себе на ветру. Но теперь вперемежку с пшеницей тут чего только не качалось: сорняки, дикие травы, всякие полевые цветы и какие-то странноватые овощи. Короче говоря, всякая живучая трава, от которой коровы воротят нос. На старинных снимках все поле выглядело ровненьким, однородным – целый пшеничный океан одного цвета. А сейчас здорово бросалось в глаза, что все поле – как из заплаток разных цветов, и высота у растений разная. У меня от восторга даже под ложечкой засосало: я такую плоскую землю видела только на фото да в очень старых роликах. А когда смотришь своими глазами – это совсем по-другому. Ровный горизонт – с ума сойти!

Коровы с быками тоже были на месте, только они одичали. Людей эти звери в глаза не видели – если только люди на них не охотились, как в давние времена охотились на бизонов. Нынешние коровы даже отдаленно не напоминали своих предков из книжек по истории. Те были жирные, упитанные, как мясные бочонки на ножках, – знай себе разгуливали по зеленым лугам и горя не знали. А эти быки вроде тех, что попадаются в долине у подножия Горы: дикий взгляд, вечно настороженные и сухощавые, как козы. Они прытко бросались вскачь от идущего поезда, а потом замирали где-нибудь поодаль, оборачивались и недоверчиво глядели нам вслед, точно боясь, что поезд возьмет и выскочит из своей клетки. Ребята из поселений у нас на Горе поймали и приручили несколько таких. Но с ними столько мороки: их и не накормишь толком, и надо все время следить, чтобы не сбежали. Большинство предпочитают не связываться. Вот коз и овец содержать куда проще. И они спокойно переносят, если их загоняют в снег, чтобы защитить от чудовищ.

В небе кружили какие-то создания – не птицы. Гарпии, сообразила я, присмотревшись. Видно по силуэту. У них огромные скругленные крылья, но Учитель Кедо рассказывал мне, что летать гарпиям не полагается. Он говорит, скорее всего это магия удерживает их в воздухе. Я их гоняла сто раз, и нескольких мы убили. Они вроде огромных грифов, только конечностей у них не две, а четыре, а голова при плохом освещении сойдет за человеческую. Голова лысая, как у грифов, и для той же самой цели: и те и другие запихивают ее прямо внутрь тела, которое пожирают – если размеры тела позволяют. Рыло у гарпий тупое, а в пасти полно острых зубов, чтобы рвать мясо.

Гарпии, судя по всему, ждут, пока какая-нибудь корова не околеет по собственной глупости. Гарпии ведь не охотятся; они падальщики, как и грифы, и к тому же трусливые. Бояться их нечего – разве что на тебя налетит целая стая или ты ростом с двухлетку. Чем я горжусь, так это тем, что, как я стала Охотницей, мы не отдали гарпиям ни одного малыша.