Охотница на чудовищ

 В другое время Кинг сильно бы удивился, такой демонстрации силы, но сейчас ему было не до того; картина, представшая его глазам, вымела у него из рассудка все прочие мысли.

 Госпожа Нафка и Джейн лежали на полу кабинета, без движения. Госпожа Нафка, с окровавленной головой, лежала около стола, а Джейн лежала почти у самой двери.

 - Эллинсон! Говард! – проговорила Ая, вставая на колени рядом с Госпожой Нафкой и щупая её пульс. – Быстро сюда лекарей! Они отравлены!

 Эллинсон кивнул и вмиг исчез. Говард, слегка замешкался, но всё же последовал совету Пендрагона.

 - Отравлены «белым уксусом», - проговорила Ая, понюхав губы Госпожи Нафки.

 Кинг склонился над Джейн и втянул носом воздух. Но ничего необычного не уловил, разве что слабый запах яблочной помады. Впрочем, он никогда не видел «белого уксуса» и понятия не имел, чем тот пахнет.

 - Посторонись, - проговорила Ая, отодвигая Кинга и начиная расстёгивать пуговицы на одежде лежащей без сознания Джейн.

 Кинг, молча, следил, как Пендрагон, стремительно раздев Джейн, провела пальцами по шее девушки, затем, очень внимательно, осмотрела её запястья и локти. Конечно, понять, что она ищет, мог любой дурачок, что хоть раз в жизни читал книги о вампирах. Вот почему Кинг ничуть не удивился, тому, что Ая, внимательно осмотрев артерии и вены на руках Джейн, принялась осматривать её ноги.

 - Ага! – проговорила она, указывая на внутреннюю сторону бёдер Джейн.

 Кинг, с трудом, заставил себя сконцентрироваться на том, на что указывала Пендрагон, а не на... окрестностях. Впрочем, то, что он увидел, ничего не объясняло. Ноги Джейн, точнее ту их часть, где проходили паховые артерии, украшали тёмно-фиолетовые кровоподтёки. Форма кровоподтёков, правда, была несколько странной – словно Джейн укусила морская пиявка. Но никаких намёков на те жуткие дыры, что Кинг видел на шеях детей, и в помине не было. Более того, даже ран не было.

 Ая, торжествующе растопырив уши, стремительно одела девушку, успев, буквально, за секунду, до того, как в кабинет влетели Говард и уже знакомые Кингу эльфийки.

Отравленая душа

 Странное чувство покоя, в
 прошлом тебя уже нет
 В будущем ты превращён в
 Нескончаемый Свет
 Луч восходящего солнца
 должен врага ослепить
 Время найти свою цель
 и в  атаку идти!
 Страж Империи
 На далёком стыке двух миров
 Страж Империи
 Часовой невидимых постов
 Страж Империи во мраке и  огне
 Год за годом в битвах на  святой войне
 Всё хладнокровие предков
 небо вдохнуло в тебя
 Смерть это отдых души в
 непрерывных боях
 Меч самурая с тобою, сердце
 и  разум чисты
 Воина к свету ведёт древний
 Путь Пустоты…
 Страж Империи
 На далёком стыке двух миров
 Страж Империи
 Часовой невидимых постов
 Страж Империи во мраке и  огне
 Год за годом в битвах на
 святой войне
 Слишком стремительно
 падаешь вниз
 Но успеваешь понять
 Все эти дни , всю недолгую  жизнь
 Ты привыкал умирать!

 Зайдя в комнату, Кинг медленно стянул с себя верхнюю часть одежды и повертелся перед зеркалом, рассматривая многочисленные синяки и кровоподтёки, полученные им всего-навсего за один-единственный день активной работы с Пендрагоном. Посмотреть было на что, вся верхняя часть тела, по сути дела, была единым синяком. Среди этих синяков выделялся один – оставленный лапой чарки.

 Несмотря на все эти «украшения», Кинг ничего не чувствовал. «Враг Судьбы», по прежнему исправно выполнял свою работу, защищая и оберегая того, кто его выпил, от мелких неурядиц жизни. Кинг почесал в затылке, гадая, из чего Пендрагоны варят свои снадобья.

 Само собой, что в мифологии считалось, что Пендрагоны варили свои зелья и мази из себе подобных, делая особый упор на детей и целомудренных особ. Из-за этого мнения у Ордена находилось немало подражателей, но вот только ничего хорошего, если не считать очень  хорошей дурной репутации, у этих «исследователей», не получалось. По настоящему действенные эликсиры, наделяющие человека необычными способностями или защищающими от разных неприятностей жизни, варили ведьмы. Однако их средства следовало относить к наркотическим веществам, и биологически активным стимуляторам, поскольку у человека возникала непреодолимая привязанность к этим видам отравы.