Охотница (СИ)

– Что ж, если вы почувствуете что-то неладное, сразу же обращайтесь ко мне, – кивнул Бошняк. – Но уверен, что с вами всё будет в порядке.

– Договорились, я именно так и сделаю. Но, к сожалению, до вас весьма трудно дозвониться. Вы не подскажете мне номер, по которому вас можно застать?

– А вы пытались со мной связаться?

– Разумеется, ведь наш последний разговор вышел несколько... скомканным. Я хотела узнать, всё ли у вас в порядке.

– Да, да, разумеется, – кивнул Пётр Викторович, но вид у него внезапно стал рассеянным. – Я пришлю вам номер, или позвоню в ближайшее время.

Я проследила за его взглядом. Он был направлен на висящую на противоположной стене картину. Пётр Викторович, двинулся к ней, не глядя, идём ли мы с Максом следом. Мы пошли. Картина была как раз нарисована в «сказочной» и даже, пожалуй, сюрреалистической манере, и изображала нечто странное. Ночь, звёзды, а под ними – странные скрученные образования самых разных форм выстроились группами... Похоже, что это всё-таки здания, но таких странных форм и пропорций, какие не могут существовать в реальности. Улицы между ними больше походили на изломанные тропинки, а на площади на переднем плане бил разноцветный фонтан. Во всяком случае, эти разноокрашенные хвосты больше всего напоминали фонтан, вот только струи, если это были они, не падали вниз, а развевались в разных направлениях. Круто обрывающийся горизонт тоже стоял косо, так что казалось, будто фантастический город находится в огромной наклонённой чаше. И звёзды, такие же разноцветные, как вода в фонтане, не были распределены по всему небосводу, а группировались в этакий Млечный Путь, в полосу, протянувшуюся через правую половину картины. Когда мы подошли поближе, стало видно, что обозначены они не точками, а чёрточками, отчего складывалось впечатление, что светила несутся над городом стремительным вихрем.

– Странная картина, – заметил Макс. – Не помню я больше у Гривичева ничего подобного.

– А мне нравится, – сказала я. – Неправдоподобно, но выразительно.

– Нет, сама по себе картина недурна, – согласился Макс. – Когда там она написана – три года назад? Просто сюрреализм всё-таки не его стиль.

– У него разные стили, – возразила я. – Видимо, ему захотелось и это попробовать. А вы что скажете?

– Хм? – Пётр Викторович оторвался от созерцания полотна и перевёл взгляд на меня. – Да, картина отличная. Интересно, она продаётся?

– Вроде бы всё на выставке продаётся, кроме уже проданного, – Макс взял у меня буклет. – Да, вот, тут даже цена указана. Вы хотите её купить?

– Было бы неплохо. Я, знаете ли, давно подумывал сделать себе небольшой подарок. Возможно, время пришло.

Я подумала, что «небольшим» этот подарок можно назвать разве что в шутку – полотно было если и меньше двух квадратных метров, то ненамного, а уж цена... Но вслух я сказала:

– Что ж, если уж покупать картину Гривичева, то как раз сейчас. Макс, вон, считает, что он исписался, а мнению Макса я доверяю.

– Спасибо, – хмыкнул Макс.

– Вы правы, это действительно заметно, – согласился Бошняк и невпопад добавил. – Гордыня до добра не доводит.

– Прошу прощения?

– Наш знаменитый художник немного... возгордился, скажем так. Начал забывать старых друзей. Это не доведёт его до добра.

– Сие прискорбно, – несколько озадаченно произнёс Макс.

– Кстати, – сказала я. – У нас ведь с вами, оказывается, есть ещё один общий знакомый. Вернее, был – Владимир Смирнов.

– М-м, да, помню, был такой. Кажется, он плохо кончил?

– Да, – кивнула я, пристально глядя на него. – Наложил на себя руки.

– Как я и говорил – гордыня наказуема, – Пётр Викторович развёл руками. – Судьба карает неблагодарных.

– Что вы имеете в виду?

– Только то, что сказал. Надеюсь, что вы, Евгения Андреевна, не станете забывать своих друзей, особенно тех, кто оказал вам важные услуги.

– Ни в коем случае.

– Я рад. Что ж, приятно было повидаться.

– Уже уходите? – я подняла брови. – Так рано?

– Что вы, я надеюсь дождаться официального завершения, мне нужно сказать хозяину выставки несколько слов. Но вам наверняка тоже нужно разнообразие в компании? Здесь ведь есть наши знакомые?

– Конечно, – Макс сжал мою руку. – Нам тоже очень приятно было с вами увидеться.

Мы учтиво раскланялись. Я проводила Петра Викторовича взглядом, выдернула кисть из хватки Макса и, не смущаясь его присутствием, вынула ай-фон и набрала на нём текстовое сообщение для Жени-второй. Можно было быть уверенной, что уж кто-кто, а Макс мне через плечо заглядывать не станет.

Глава 10

– Что ты к нему привязалась? – недоумевал Макс, когда мы ехали обратно, оставив его машину на стоянке и пересев в мамину.

– Ты же сам сказал – пытаюсь, хоть и запоздало, понять, есть ли какие-нибудь риски в нашем с тобой чудесном превращении.

Макс вздохнул.

– Раньше ты такой недоверчивой не была.

– Раньше со мной ничего подобного и не происходило. Как ты думаешь, к чему были эти слова о гордыне?

– Понятия не имею. Возможно, то, что он рассорился со Смирновым. Если он помог Владимиру Смирнову так же, как нам, у него были все основания считать себя его благодетелем.