Охотница (СИ)

— Что ж, если вы почувствуете что-то неладное, сразу же обращайтесь ко мне, — кивнул Бошняк. — Но уверен, что с вами всё будет в порядке.

— Договорились, я именно так и сделаю. Но, к сожалению, до вас весьма трудно дозвониться. Вы не подскажете мне номер, по которому вас можно застать?

— А вы пытались со мной связаться?

— Разумеется, ведь наш последний разговор вышел несколько… скомканным. Я хотела узнать, всё ли у вас в порядке.

— Да, да, разумеется, — кивнул Пётр Викторович, но вид у него внезапно стал рассеянным. — Я пришлю вам номер, или позвоню в ближайшее время.

Я проследила за его взглядом. Он был направлен на висящую на противоположной стене картину. Пётр Викторович, двинулся к ней, не глядя, идём ли мы с Максом следом. Мы пошли. Картина была как раз нарисована в «сказочной» и даже, пожалуй, сюрреалистической манере, и изображала нечто странное. Ночь, звёзды, а под ними — странные скрученные образования самых разных форм выстроились группами… Похоже, что это всё-таки здания, но таких странных форм и пропорций, какие не могут существовать в реальности. Улицы между ними больше походили на изломанные тропинки, а на площади на переднем плане бил разноцветный фонтан. Во всяком случае, эти разноокрашенные хвосты больше всего напоминали фонтан, вот только струи, если это были они, не падали вниз, а развевались в разных направлениях. Круто обрывающийся горизонт тоже стоял косо, так что казалось, будто фантастический город находится в огромной наклонённой чаше. И звёзды, такие же разноцветные, как вода в фонтане, не были распределены по всему небосводу, а группировались в этакий Млечный Путь, в полосу, протянувшуюся через правую половину картины. Когда мы подошли поближе, стало видно, что обозначены они не точками, а чёрточками, отчего складывалось впечатление, что светила несутся над городом стремительным вихрем.

— Странная картина, — заметил Макс. — Не помню я больше у Гривичева ничего подобного.

— А мне нравится, — сказала я. — Неправдоподобно, но выразительно.

— Нет, сама по себе картина недурна, — согласился Макс. — Когда там она написана — три года назад? Просто сюрреализм всё-таки не его стиль.

— У него разные стили, — возразила я. — Видимо, ему захотелось и это попробовать. А вы что скажете?

— Хм? — Пётр Викторович оторвался от созерцания полотна и перевёл взгляд на меня. — Да, картина отличная. Интересно, она продаётся?

— Вроде бы всё на выставке продаётся, кроме уже проданного, — Макс взял у меня буклет. — Да, вот, тут даже цена указана. Вы хотите её купить?

— Было бы неплохо. Я, знаете ли, давно подумывал сделать себе небольшой подарок. Возможно, время пришло.

Я подумала, что «небольшим» этот подарок можно назвать разве что в шутку — полотно было если и меньше двух квадратных метров, то ненамного, а уж цена… Но вслух я сказала:

— Что ж, если уж покупать картину Гривичева, то как раз сейчас. Макс, вон, считает, что он исписался, а мнению Макса я доверяю.

— Спасибо, — хмыкнул Макс.

— Вы правы, это действительно заметно, — согласился Бошняк и невпопад добавил. — Гордыня до добра не доводит.

— Прошу прощения?

— Наш знаменитый художник немного… возгордился, скажем так. Начал забывать старых друзей. Это не доведёт его до добра.

— Сие прискорбно, — несколько озадаченно произнёс Макс.

— Кстати, — сказала я. — У нас ведь с вами, оказывается, есть ещё один общий знакомый. Вернее, был — Владимир Смирнов.

— М-м, да, помню, был такой. Кажется, он плохо кончил?

— Да, — кивнула я, пристально глядя на него. — Наложил на себя руки.

— Как я и говорил — гордыня наказуема, — Пётр Викторович развёл руками. — Судьба карает неблагодарных.

— Что вы имеете в виду?

— Только то, что сказал. Надеюсь, что вы, Евгения Андреевна, не станете забывать своих друзей, особенно тех, кто оказал вам важные услуги.

— Ни в коем случае.

— Я рад. Что ж, приятно было повидаться.

— Уже уходите? — я подняла брови. — Так рано?

— Что вы, я надеюсь дождаться официального завершения, мне нужно сказать хозяину выставки несколько слов. Но вам наверняка тоже нужно разнообразие в компании? Здесь ведь есть наши знакомые?

— Конечно, — Макс сжал мою руку. — Нам тоже очень приятно было с вами увидеться.

Мы учтиво раскланялись. Я проводила Петра Викторовича взглядом, выдернула кисть из хватки Макса и, не смущаясь его присутствием, вынула ай-фон и набрала на нём текстовое сообщение для Жени-второй. Можно было быть уверенной, что уж кто-кто, а Макс мне через плечо заглядывать не станет.

Глава 10

— Что ты к нему привязалась? — недоумевал Макс, когда мы ехали обратно, оставив его машину на стоянке и пересев в мамину.

— Ты же сам сказал — пытаюсь, хоть и запоздало, понять, есть ли какие-нибудь риски в нашем с тобой чудесном превращении.

Макс вздохнул.

— Раньше ты такой недоверчивой не была.

— Раньше со мной ничего подобного и не происходило. Как ты думаешь, к чему были эти слова о гордыне?

— Понятия не имею. Возможно, то, что он рассорился со Смирновым. Если он помог Владимиру Смирнову так же, как нам, у него были все основания считать себя его благодетелем.