Охотница за снами

На следующее утро, такое же мрачное и дождливое, мы проснулись, когда это было уже не совсем утро. И долго занимались тем, чем и все пары, которые после первого тесного контакта поняли, что получилось здорово и стоит продолжить. А именно, тактильно изучали друг друга. Ближе к обеду, проголодавшись, все-таки вылезли из постели, и Тайра поднялась наверх, чтобы пойти в душ.

- Андрей! – голос звучал испуганно. – Иди посмотри.

С ларной определенно что-то происходило. Когда я увидел ее впервые, она была размером с кулак, желто-оранжевая. Вчера мне показалось, что ее как-то вспучило, да и цвет стал довольно противным – ядовито-желтым, с яркими всполохами. Сейчас ларна с трудом помещалась в клетку, увеличившись раза в два. Почти белая, с желтизной, она пульсировала, как будто тяжело дышала.

- Тайра, а что происходит с ларной, если она остается без хозяина? – спросил я, разглядывая ее. - Ну вот умер он, к примеру?

- Тоже умирает. Через несколько дней, через неделю. Гаснет. Как будто от старости. Даже если совсем молодая. Но такого я никогда не видела. Они растут медленно. Лесные живут около трех лет, а те, которых выращивают, семь-восемь, иногда даже десять. И наоборот становятся тусклыми, бледными. А эта как будто сейчас вот-вот…

- Взорвется? Разлетится в клочья?

- Да. Похоже.

- А если хозяин жив, но не спит с ней? Фу, как-то неприлично получилось. Не спит с ней рядом.

- А почему «спит с ней» неприлично? – удивилась Тайра.

- Это другое выражение вместо «заниматься любовью». Заниматься любовью с ларной – как-то не очень, согласись.

Она рассмеялась.

- Пожалуй. А какие еще есть? Выражения?

- Хм… Заниматься сексом. Трахаться – но это грубо. Или такие, которые лучше вообще не говорить.

- Ооо… - кивнула Тайра. – У нас такие тоже есть. Впрочем, Охотники как раз люди грубые. Не знаю, что происходит, если хозяин не спит с ларной... рядом. Такого не бывает. Даже если кого-то сажают в тюрьму, ларну разрешают взять с собой.

- Но ты две ночи провела без нее. И она без тебя. Тебе, кажется, без нее хуже не стало. Надеюсь, что лучше. А вот с ней точно что-то не так.

Она чуть смущенно улыбнулась и поцеловала меня. И снова посмотрела на ларну.

- Знаешь, Андрей, я подумала, а вдруг не только мы получаем что-то от ларн? Может быть, и они берут что-то от нас? И сейчас ей плохо от того, что меня две ночи не было рядом с ней?

- И тебе хочется сделать ей вот прямо хорошо? – я почувствовал, что начинаю злиться. – Тайра, это же самые натуральные паразиты. Те, кто живут за счет своих хозяев. Они отнимают у вас настоящую жизнь и подсовывают разноцветные фантики. Фантик – это то, во что конфеты заворачивают. Которые мы с чаем едим. Красивый, но без конфеты просто цветная бумажка. Вы ведь не живете, а только ждете, когда ляжете спать и увидите сны.

- Да, ты прав, - она кивнула. – Все так и есть. Охотники ходят в леса не только ради заработка.

- Думаю, что заработок – это просто приятное дополнение. Помнишь, я говорил тебе про адреналин? И про то, что был спасателем? У нас много людей, которые занимаются всякими опасными вещами. Именно по той причине, что риск делает жизнь ярче. Да, и я тоже… занимался. Мы искали людей в разрушенном доме, и на меня упала тяжелая балка. Переломы ног и травма… повреждение позвоночника, - я провел по ее спине, наглядно показывая. – После этого уже больше не мог. Знаешь, в чем разница? Наш риск – всего лишь острая приправа. А ваш – сам по себе еда.

- Андрей, раз уж ты про еду заговорил, может, нам все-таки съесть что-нибудь? Я, кажется, уже умираю от голода.

Я посмотрел на Тайру с подозрением. Действительно проголодалась или хочет соскочить с острой темы? Да какая разница? Еще не хватало поругаться из-за этой пакости. Ну ее на фиг, может, сама лопнет, одной проблемой меньше.

В кухне выяснилось, что припасы за эти дни мы капитально подъели. Соорудив скромный перекус из остатков, я сказал об этом Тайре.

- Поедешь в… забыла? А, в магазин?

- Да. Хочешь со мной?

- Хочу, - обрадовалась она. – Я ведь ничего еще не видела здесь. Ну, почти ничего.

 33.

По правде, я понятия не имел, как выглядят лавки в условном средневековье. Представлялось что-то вроде сельпо, которое смутно запомнилось со времен все той же поездки к бабушке. Бревенчатая изба, темная, тесная, пахнущая мышами. Прилавок, полки, где рядом хлеб, байковые панталоны и лопаты, а по углам мешки и ящики. Для человека, который привык к чему-то подобному, даже небольшой поселковый супермаркет должен был стать нелегким испытанием для нервов.

- Тайра, одна просьба, - сказал я, обозревая недра холодильника и мысленно составляя список покупок. – Нет, даже две. Во-первых, тащи сюда свою жабу.

- Зачем? – удивилась она.

- Затем. Если она просто лопнет – туда ей и дорога. Но, знаешь, от энергетических объектов… от сгустков энергии можно ждать чего угодно. Вернемся – а дома нет. А заодно и половины поселка.

- И что ты хочешь сделать?

- В колодец посажу. Думаю, не замерзнет.