Охотский рейд комкора Вострецова(Разгром белогвардейской банды генерала Пепеляева)

4 июня японский пароход „Кобе-Мару“ вышел из Хакодате на Петропавловск и далее в Охотск и в порт Аян[56]. 12 июня из Владивостока должен выйти в Охотск пароход „Томск“. Таким образом, сложившаяся обстановка допускает полную возможность появления в течение этих дней парохода красных, несомненно, с экспедиционным отрядом в порту Аян. Но не исключена возможность прибытия первым в порт Аян и японского парохода.

В случае прибытия советского парохода я решил не допускать высадки десанта в районе порта Аян и поэтому приказываю полковникам Сайфулину, Рейнгардту и Сивко с тремя ротами занять высоты и не допускать высадку красных в районе бухты.

Командирам частей объявить своим подчиненным, что красные могут прислать максимум два парохода для действия против нас. Местность здесь для высадки труднодоступная, и поэтому мы при нашей стойкости и сплоченности легко можем опрокинуть красных с берега в море. Это нам нужно сделать во что бы то ни стало, так как за пароходом красных возможно прибытие японских или английских пароходов»[57].

Аян и в самом деле представлял из себя благодатную для обороны позицию. Расположив на сопках десяток пулеметов, Пепеляев мог взять наступающего противника под перекрестный огонь.

И все-таки известный белогвардейский стратег ошибся. По его замыслу красные почему-то должны были обязательно высаживаться у самого Аяна, на виду у белых. Впрочем, на другой день Пепеляев в новом приказе потребовал от своих «братьев» быть готовыми на всякий случай к отступлению в сторону Чумикана. В связи с этим почти половину отряда он направил в поселок Уйка строить кунгасы и лодки. Так генерал, ничего не подозревая, допустил еще одну ошибку, распылив силы своей «дружины».

«Ввиду того, — пишет в приказе Пепеляев, — что не исключена возможность перехода к бухте Лантарь и Чумикану пешим порядком, приказываю теперь же подготовиться к длительному походу, для чего сформировать вьючный олений транспорт и подготовить в Уйке подвижной продовольственный склад»[58].

Это было последнее распоряжение Пепеляева.

Пока генерал разрабатывал стратегические планы разгрома красного десанта и ждал японских спасителей, отряд Вострецова в ночь с 16 на 17 июня окружил Аян. В полевой сумке командующего уже лежал заранее составленный ультиматум Пепеляеву:

«Предупреждаю Вас и полагаю, что Вам известна за пять лет крепость красного бойца. И всякое ваше сопротивление с оружием в руках будет мною раздавлено, как мыльный пузырь. Я располагаю достаточной военной силой, чтобы уничтожить неподчинившихся рабочим и крестьянам. Вы из Аяна и его окрестностей не выведете своих подчиненных, если будете сопротивляться. И пролитая кровь будет на Вашей совести, а не на моей, так как настоящее письмо пишу от всего сердца и совести»[59].

Однако дело обошлось без ультиматумов и парламентеров. Не было вручено адресату и письмо охотских пленных солдат своим аянским «братьям», в котором белогвардейцы предлагали аянскому гарнизону капитулировать без боя. «В Охотске, — писали они, — не предоставилась возможность предотвратить столкновение и своевременно выяснить, с кем имеем дело, в результате взаимные и никому не нужные жертвы… Можем засвидетельствовать, что в основании всех действий и отношений к нам положен закон республики, равный для всех, даже после того, что случилось, то есть взятия нас после сопротивления»[60]. Это письмо должен был передать Пепеляеву подполковник Варгасов, плененный в Охотске.

Неизвестно[61], показывал ли Степан Сергеевич эти документы белогвардейцам, но они характеризуют его как полководца, умеющего побеждать без лишнего кровопролития, как человека пролетарского гуманизма. Кто-кто, а Вострецов, прошедший всю Гражданскую войну от Волги до Тихого океана, от простого солдата революции до командира дивизии, прекрасно понимал, что даже в офицерской банде Пепеляева есть раскаявшиеся люди. Вот почему он категорически запретил расстреливать пленных, да и вообще вести бесцельный огонь.

Экспедиционный отряд был разделен на две части. Первый батальон во главе с Безродным и Пшеничным окружил палатки и землянки противника. Во главе третьего, который должен был захватить штаб и офицерские дома, пошел сам С. С. Вострецов. Кроме того, в десяти верстах от Анна остался в засаде у реки Нечая отряд из 40 человек под командованием Федора Подъячего.

Связисты тоже знали свое дело: под руководством своего командира Савосина они установили хорошую связь между красными отрядами и в нескольких местах повредили телефонную связь между Аяном и Уйкинским батальоном, который Пепеляев мог использовать для нападения на советские части с тыла.