Охрана

– Мало таких, – согласился Николай, радуясь, что сегодня очередь ехать домой ночью не его, а Прошина.

Конечно, Польский и Касьминов не обделят Сергея. Все, что обломится им с барского стола, они по-братски на троих поделят. Но опыт подобных пиршеств говорил, что последние сотрудники разъедутся по домам часов в одиннадцать, а то и позже. И, наверняка, они не забудут охранников. Люди в конторе могли быть щедрыми, особенно в подобные моменты.

Если говорить начистоту, по трезвой, то выглядело это не совсем прилично для старших офицеров самой сильной армии. Ну гуляют люди, празднуют. Поработали, имеют право оттянуться, забыть про серьезные дела. А уж делами они ворочают крупными. И от них по-крупному отдыхать надо. Здесь никаких неприличий не могло быть да и не было, даже во времена постоянных партсобраний и головомоек по всякому поводу. Но охрана есть охрана. У охранников своя работа, свои обязанности. К тому же охрана охране рознь. Если бы это была какая-нибудь стройка или завод, или торговое предприятие, или прочие объекты, которые доверяли охранять даже бывшим уркам или инженерам, у которых в головах всегда ветер гуляет со студенческих буйных лет, то да, там можно скидывать со столов разных застолий – а их у московского народа мало не бывало, нет и быть не может никогда – на стойки охранников питье и закуску. В этом случае никакого нарушения моральных норм, русского этикета, обычаев нет. Другое дело контора. Здесь каждый сотрудник по два-три языка знает, не считая русского. Может быть, даже уборщицы знают какой-нибудь, английский или французский. А то и немецкий. С кем поведешься. По двадцать лет с такими людьми поработаешь, и английский узнаешь за здорово живешь. Таких людей и охранять надо соответствующим образом. А то инженеров запустили. Какой с них толк, если говорить начистоту, на таком важном объекте.

Но можно ли, правильно ли таким людям, то есть бывшим офицерам, причем старшим офицерам, сбрасывать со своих фуршетных столов, скажем, водку, пусть даже и дорогую, бутерброды стоимостью каждый чуть ли не пару стаканов «Привета», или фрукты с овощами? Правильно ли это, если дело рассматривать с государственной точки зрения? Офицерский корпус, традиции русской, красной, советской, российской армии, честь, долг и так далее и тому подобное, согласуется ли это все с подобной практикой, которая повелась в конторе наверняка еще с тех далеких времен, когда офицерам вполне хватало пенсии, а уж если у них слишком много было времени свободного в запасе, то устраивались они на более престижную работу? Вот в чем вопрос. Бывший майор Касьминов выпить не дурак, хотя пьяным его в военном городке еще не видели. Но хорошо ли это – брать чаевые в таком виде?

А что же тут плохого, если люди дают с чистым сердцем, тебе вроде бы доверие тем самым и уважение оказывают. Мы, мол, не боимся, мы верим, что вы, охраняющие нас, не ужретесь здесь в стельку, что, махнув вроде бы как вместе с нами, вы службу не проспите. По-человечески, по-русски мы относимся к вам, вы уж нас не подведите. Не малые дети. Одно слово – офицеры. Гордость нашей армии, военно-морского флота и соответствующих органов, цвет, щит и надежда нации. Тут и говорить нечего.

Приблизительно так думал Николай Касьминов, сидя перед мониторами и с нетерпением посматривая на часы. Ужинать не хотелось. Зачем «под сухую» набивать желудок? Офицеры все-таки люди терпеливые. Могут и подождать. Ночь еще впереди.

Ждали они до семи часов. Буфет закрылся. Люди разбрелись по этажам, сгруппировались по отделам и другим интересам, многие, правда, расхотели группироваться из-за отсутствия интересов и ушли домой. Еще раньше, почти вместе с генеральным, покинули контору его заместители, главбух со своим замом, затем начальники служб, отделов. Но почти все заместители начальников отделов остались в конторе надолго. И наконец проводы старого года перешли в самую приятную, почти интимную и бурную стадию.

– Теперь можно и нам махнуть и поужинать! – радостно потер ладони Петр Польский и сказал повеселевшему Сергею Прошину. – Калитку и ворота закрой на замки и ступай в комнату. Пора провожать старый год, честно говоря. Они нам три подноса бутербродов оставили. По бутылке «Посольской» на брата. И прочих вкусностей гору. Николай картошку разогревает, ступай!

– Может быть, ты сначала?

– Зачем? Я здесь постою. Ты поужинаешь, меня подменишь. А потом Николай тебя подменит. Мы с тобой чокнемся, в самом деле.

Они в точности выполнили план Польского. Одна бутылка, надежно завернутая в газету, улетела в контейнер для мусора.