Охранитель

Есть также и сторона, если угодно, объективностратегическая. Много говорилось и говорится об антинациональной и антипатриотической сущности российской власти, понятно, что в 1990-е годы для этого было много оснований и пережитки того периода еще довольно сильны. Но в последние годы только слепой может не замечать серьезного патриотического разворота власти как в пропаганде, так и в практической политике. А патриотизм идет рука об руку с национализмом (не путать с национал-экстремизмом, нацизмом и прочим «фашизмом»). Ясно, что не сразу, но дело должно было дойти до «реабилитации русского». Это произошло бы и без всяких Кондопог и «русских маршей».

С советских времен слова «русский», «русское» были если не табуированы, то во всяком случае не рекомендованы для «лишнего» употребления. В 1990-е годы либералы, плотно обсевшие политику и медиа, назначившие себя законодателями и судьями общественного дискурса, норовили кусать любого, кто осмеливался заявить: «Я — русский», причем не важно, в каком контексте. Естественно, это позволяло приватизировать русские темы обскурантам, изоляционистам и откровенным нацистам.

В такой ситуации достижение уже то, что человек уровня Суркова заговорил о русском. В февральской лекции он напомнил о государствообразующем статусе русского народа. А в статье высказался более подробно: «Судьба российской нации непрерывно решается как нелинейное уравнение разнородных интересов, обычаев, языков и религий. Русские, неутомимые вершители этой высокой судьбы, плотно сплетены с народами, вовлеченными в создание многогранного российского мира». И еще: «Русские инициировали грандиозную демократизацию жизненного уклада — как своего, так и множества находившихся на орбите их политического и культурного влияния народов. Предприятие это (…) стало (…) самым многообещающим актом глобальной модернизации».

Не обошел Сурков вниманием и предельно антирусскую пропаганду изоляционистов, сейчас все чаще рядящихся национал-демократами, предлагающими строить некую «русскую Данию». «Шарлатаны, проповедующие прелести этнического уединения, на самом деле пытаются выселить русских из многонациональной России. Куда? В «русскую республику» в границах раннемосковского царства? В этнографический заповедник, где нас никто не достанет, с табличкой «Не беспокоить» на заборе?». «Выселить русских из России» — очень удачно сформулировано, именно в этом квинтэссенция изоляционистских призывов.

4

Изоляционисты и прочие национал-экстремисты все теснее сближаются с либеральными любителями управляемой демократии (вспомним выступления ряда патентованных либералов в защиту так называемого «Русского марша») на почве общей ненависти к власти и установленному ею порядку. До кучи к ним добавляются левые, либо ностальгирующие по «совку», либо мечтающие распространить в России современные социалистические стандарты уравниловки и иждивенчества. «О них не стоило бы и вспоминать, если бы их не пытались использовать (бывшие олигархи и западные friends. — В. И.) для ослабления национального иммунитета», — пишет Сурков. Их «прожектам», сводящимся к попыткам спрятать Россию от «кошмара» глобальной конкуренции, к устранению нашей страны из будущего, он противопоставляет «суверен-демократический проект», предполагающий модернизацию и экспансию и в итоге национальное величие.

Целесообразность экспансии, по моему мнению, как минимум не очевидна. Но бессмысленно спорить с тем, что Россия не должна позволять глобализационным процессам «растворить» ее, напротив, наша страна должна попытаться войти в число их основных субъектов. Для этого необходимо в том числе использовать конкурентные преимущества, изначально данные Богом (огромные запасы природных ресурсов, в первую очередь углеводородов) и накопленные в советский период (в военной сфере, в инфраструктуре, в науке и образовании). И одновременно заимствовать у Европы, у Запада в целом современные технологии, отдельные институты и идеи. Прямо сказано: «Могущественная энергетическая держава (до которой пока далеко) возникнет не в результате гипертрофии сырьевого сектора, а в борьбе за обладание высокими технологиями связи и информации, энергомашиностроения и энергосбережения, производства принципиально новых видов топлива». Мне представляется, что Россия по факту имеет статус энергетической державы (мы единственная страна, которая входит в тройку лидеров сразу по четырем показателям — по запасам нефти и газа, а также по их добыче). Другое дело, что эффективно реализовывать державный статус в исторической перспективе можно будет лишь за счет развития имеющегося потенциала.