ОХРАНИТЕЛЬ (Хроники графства Артуа времен Великой Чумы)

— Это вы сказали, а не я. Дело за малым: выяснить, кто ваш разум усыпил и с какими целями. Ведьму Жанин пока трогать не станем, хотя у меня появилось навязчивое желание вдумчиво обсудить с ней отдельные вопросы... Знаете что? Давайте навестим келаря монастыря Сен-Вааст, заберем у него ключи от погребов и повторим вашу ночную прогулку? Прихватим с собой Жака, он глазастый.

— Давайте, — безропотно согласится мэтр, пожав плечами. — Мне даже интересно, что получится.

Отказать инквизитору келарь не мог, лишь слезно попросил получить благословение аббата. Выдал тяжеленькую связку ключей, объяснив, какие замки ими отпираются. На вопрос, не случалось ли намедни в обители вызывающих подозрение событий, ответил, что хранил Господь. Картинно возвел очи горе.

— Поиск следов ваших босых пяток представляется мне делом бессмысленным, — преподобный и не думал скрывать благодушно-скептический настрой. — Сплошная наледь, снег утоптан сотнями подошв. Ничего не перепутали? Точно эта дверь?

Приготовивший факел Жак ткнул левой ручищей в створку. Не поддалась.

— Точнее не бывает, — подтвердил Рауль. — Видите, сбоку на стене нацарапано неприличное слово, у простонародья означающее женское естество? Не перепутаешь.

— Какие вы, однако, пикантные мелочи замечаете, — фыркнул Михаил Овернский. Загремел ключами, подбирая нужный. — Жак, давай вперед.

Верный слуга преподобного остановился на третьей сверху ступени. Присел на корточки, коснулся указательным пальцем камня, покрытого темно-багровыми пятнами. Принюхался.

— Кровь. Свежая, нынешняя ночь.

Преподобный многозначительно взглянул на Рауля.

— Занятно. Тут вы оступились? Предположим, что разгуливая во сне можно запереть двери собственного дома. Но, простите, как вы сумели проникнуть в монастырь? Келарь скорее изойдет черной желчью, чем допустит в подвал чужака и тем более позабудет закрыть вход в кладовые! Замок не трогали несколько дней — в скважине застыла талая вода, пришлось выковыривать льдинки...

— Теперь-то вы мне верите?

— Я верил с самого начала. Оставалось убедиться лично. Знаете, что вызвало наибольший интерес в вашем рассказе, мессир Ознар? Человек, которого вы именуете «Сереньким». Загадочный преследователь и соглядатай. Он шел за вами с Жанин от самого дома?

— Возможно. Заметил его на улице Сен-Сернен. Ведьма посоветовала не беспокоиться — якобы он безвреден и не опасен.

— Но кто таков не объяснила, конечно? Хорошо, оставим пока данный казус, однако в безвредность людей, так настойчиво и искусно скрывающих свою внешность и намерения используя магию, я не верю. Ваш сон приобретает черты реальности, но это вовсе не отменяет предположения, что капли крови принадлежат монаху-каштеляну, обходившему ночью подвалы с проверкой — все ли двери закрыты? Порезался, кровь носом пошла, да всё, что угодно!

— Сомнения, сомнения и вновь сомнения, — вздохнул Рауль. — Существует в природе хоть что-нибудь, в чем вы сомнений не испытываете, брат Михаил?

— Святая вера Христова, — резонно ответил преподобный. — В вере, осмелюсь надеяться, вы тоже не колеблетесь?.. Ведите, куда дальше?

— Прямо, через галерею с ледником, винный подвал и потом в оссуарий. Запомнить было нетрудно.

В хранилище костей преподобный остановился. Коснулся груди там, где под рясой был спрятан гермесов Керикон. Неужто заметил необычное?

— Шепчутся, — после долгого молчания проронил Михаил Овернский. — Вы были правы. Крайне необычный оссуарий — я бывал на кладбищах Невинноубиенных младенцев, Сен-Жермен-де-Пре и Сен-Дени в Париже, усыпальницах Клюни и в монастыре Монте-Кассино, но там погребенные предпочитали безмолвствовать. Жак, будь любезен, посвети!

Преподобный указал на пирамиду черепов у северной стены, видимо наистарейшую, еще времен святых Вааста и Ремигия, а то сложенную и до прихода в Артуа христианства. Аккуратно снял одну мертвую голову с вершины пирамиды, провел пальцами по шву меж костей свода.

— Этому черепу лет примерно четыреста, — сказал брат Михаил. — Франк или норманн, племена родственны. Теперь посмотрите вниз, на основание груды. Разницы не замечаете?

— Галл? — предположил мэтр, вглядевшись. — Атребат или беловак?

— Сомневаюсь. Вы давно наблюдали свое отражение в зеркале, мессир Ознар? Напомню, что Ознары есть младшая ветвь дома Вермандуа, дворян природных, ведущих родословие от вождей племени веромандов признавших власть Рима тысячу четыреста лет тому. Кельтской крови в ваших жилах не меньше половины — глаза голубые, волосы темные, кость широкая. В отличие от белобрысых германцев-франков, фландрийцев или завоевателей-норманнов. Это — кто-то другой...

Под словом «это» Михаил подразумевал несколько черепов за столетия наполовину погрузившихся в слежавшийся грунт подземного коридора. Что не мешало остовы как следует рассмотреть.