Охранитель

Национализм можно определить в первую очередь как мировоззренческую установку, основанную на осознании и переживании человеком, людьми своей принадлежности к определенной национальной общности — этносу (народу, национальности, племени) или нации, к которой они принадлежат с рождения или в которую влились. Отсюда следует, что бывает национализм этнический (этнонационализм) и национализм государственный (госнационализм).

Современный этнонационализм предполагает, что в рамках нации не стираются и не могут стереться границы между составляющими ее этническими элементами, что они должны сохранять свою идентичность и иметь возможность ее предъявлять, что их собственная национальная солидарность не только уместна, но необходима, что любым попыткам покушения на идентичность положено давать однозначный адекватный отпор.

Подлинно государственнический подход исходит из единства государства и единства нации, которые сами по себе представляют общую ценность. При этом он непременно учитывает, что, как уже сказано, нацию образуют не только отдельные люди («атомарные индивиды»), но и народы. И солидарность на уровне нации достигается в том числе солидарностью этнической и межэтнической.

Таким образом, госнационализм в идеале вбирает в себя этнонационализмы в качестве составных частей и одновременно формирует над ними надстройку — ценность единства, нивелирует противоречия, не допускает сползания к национал-экстремизму.

В моноэтнических странах, где государствообразующие народы количественно составляют свыше 95 % от численности населения (как в Дании, Польше, Венгрии, Японии, обеих Кореях), провести границу между этнонационализмом государствообразующего народа и госнационализмом трудно, да это и не нужно. В многонациональных странах она прослеживается так или иначе четко.

Описанная схема — идеальная. На практике, разумеется, нередко возникают противоречия, трения, конфликты, в том числе провоцируемые как недовольством этнонационалистов реальными или выдуманными проблемами своих народов, так и чрезмерным усердием правительств по унификации культурных, языковых и прочих различий, излишне надэтническим характером госнационализма.

Национальный экстремизм есть продолжение этнонационализма, но продолжение злокачественное, оспаривающее, подрывающее, отрицающее единство нации. Это «ультраэтнонационализм», а относительно госнационализма вообще — «антинационализм».

Нацэкстремизм утверждает превосходство одних народов над другими, а в радикальном своем проявлении — нацизме — прямо требует поражения «неполноценных» в правах и даже их уничтожения. Кризисные явления часто запускают рост экстремистских настроений, которые быстро становятся самостоятельным фактором дестабилизации и разрушения государств. Так было и с Российской империей, и с СССР.

Нацэкстремизм может быть и продолжением госнационализма. Наиболее показательные прецеденты были продемонстрированы в эпоху колониализма, особенно британцами. Идея «бремени белого человека» была экстремизмом чистой воды. Особенно когда она воплощалась на практике. Можно, разумеется, ссылаться на то, что компенсацией часто выступали цивилизаторство и прогресс. В общем это так, хотя в конечном счете ответом на один экстремизм становился другой — в виде восстаний, терроризма и т. п. Последствия до сих пор приходится расхлебывать, и конца этому не видно.

Нацэкстремизм часто путают с этнонационализмом, и экстремистов такое положение дел в общем устраивает. Будучи «паршивыми овцами» и, как правило, маргиналами, они охотно презентуют, или во всяком случае пытаются презентовать, себя в качестве лидеров, идеологов и рупоров всех националистов, чем служат отличную службу либеральной пропаганде, для которой национализм — одна из любимых мишеней.

3

Поговорим теперь об имперских нациях и империообразующих народах. Естественно, это разные понятия. (Германские нацисты попытались практически их отождествить. С известным результатом.) Как любое государство, любая империя создавалась при преимущественном участии одного народа или нескольких народов либо этнического конгломерата, переплавляющегося в новый народ непосредственно в ходе создания империи (как монголы).

Совершенно очевидно, что империя вовсе не обязательно космополитична, как Дунайская монархия Габсбургов или США. Империя в принципе не враждебна этнонационализму, во всяком случае этнонационализму империо-образующих народов. Достаточно вспомнить здесь практику Британской, Голландской, Германской империй.