«Охранка»: Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 1

«Белецкий: — Что касается двух начальников охранного отделения столичных центров, сведения коих всегда учитывались и министром внутренних дел, и Департаментом полиции, ввиду влияния этих пунктов на жизнь России, я застал в Петрограде полковника Глобачева, назначенного после моего оставления должности директора Департамента полиции генералом Джунковским, а в Москве — полковника Мартынова, который был назначен по моему представлению (согласно указанию С.Е. Виссарионова) А.А. Макаровым; полковника Глобачева я не только оставил, хотя С.Е. Виссарионов и не считал его подходящим для Петрограда, и на министра А.Н. Хвостова он, как и на Б.В. Штюрмера, о чём мне говорил генерал Климович, производил впечатление несколько вялого человека, но потом, после двух испытаний, отстоял и относился к нему с большим доверием и поддерживал его впоследствии у Протопопова и у А.А. Вырубовой, когда началась против него интрига. При мне он, в изъятие, был награждён раньше времени, по моему ходатайству, чином генерал-майора. В силу этого[180] и чтобы не отрывать его от работы и не нервировать, я ревизии охранного отделения у него не производил, тем более, что при последовавшем впоследствии усилении агентуры даваемые им сведения по Петрограду меня вполне удовлетворяли.

Что же касается полковника Мартынова, то я и С.Е. Виссарионов несколько раз разочаровывались в нём впоследствии, как в отношении лично к себе, так и в бледности, с точки зрения Департамента, освещения общественной и партийной жизни Москвы, которая тогда текла особенно сильным темпом[181]. Оставляя вопрос отношения его к себе, после оставления мною должности директора, так как я потом убедился, что он так же отнёсся и к генералу Джунковскому, я тем не менее, по просьбе генерала Климовича, градоначальника, обещавшего им поруководить в его работе[182], вопрос об оставлении Мартынова в Москве поставил в зависимость от результатов ревизии его С.Е. Виссарионовым, коего я рекомендовал тогда по ревизии нескольких управлений. Хотя С.Е. Виссарионов нашёл упадок осведомительной деятельности в Московском охранном отделении и многие другие дефекты в хозяйственной части[183], я, по выслушании личных объяснений полковника Мартынова, его оставил впредь до представления письменного объяснения[184], после этого я сам ушёл, а Мартынов остался до последнего времени[185].

Я о себе не писал, что он был невнимателен, но как штрих я вам скажу, что, например, когда Джунковский был товарищем министра — это в период времени до меня, — Джунковский к нему относился очень хорошо, и портрет Джунковского висел на стене в охранном отделении. Когда Джунковский приезжал в Москву и в Москве получил сведения, что на посту товарища министра Джунковский не останется, и сведения эти стали известны полковнику Мартынову, то он даже не поехал провожать Владимира Фёдоровича на вокзал; об этом мне говорили близкие ему лица. Затем при мне, думая угодить, он снял портрет Джунковского со стены и повесил его в комнату филеров. На это я обратил внимание, но потом, как вы сами видите, он оставался всё же на посту…»