«Охранка». Воспоминания руководителей политического сыска. Том I

Пусть читатель вообразит себе один из таких тихих переулков города Саратова: ряд небольших домишек с заборами по сторонам; вышедших из квартир мирных домохозяев или квартирантов; длительную беседу соседей; любопытных до всего мальчишек; кое-какую прислугу, выбегающую постоянно то в лавочку, то покалякать с приятельницей из соседнего дома; наконец, прочно усевшихся на скамейке перед своим домом отставных чиновников. И вот в такой обстановке, в таком тихом переулке появляются, скажем, с утра два филера охранного отделения. Внешность таких «неопределенного вида» людей, чужих для данного района, естественно, скоро привлекает внимание обывателя переулка, как бы эти «посторонние» ни разыгрывали роль «деловых» людей. На первый план выдвигается, и это естественно, только забота о том, чтобы сам наблюдаемый не заметил поставленного за ним наблюдения, а забота о предохранении себя от любопытства обывателя постепенно отходит на второй план. Однако обыватель кое-что подметит, кое-что смекнет; и пошло шушуканье от одного дома к другому; а там, смотришь, это шушуканье дошло и до ушей живущего в том же переулке наблюдаемого. Встревоженный слухами, наблюдаемый при выходе из дома начинает приглядываться ко всем прохожим, начинает «проверять» их в свою очередь (опытные революционные деятели делали это всегда) - и наблюдение вести уже невозможно. Так называемый «пост» из двух филеров приходилось подменять в трудных случаях двумя другими филерами, а это требовало большого количества их. Департамент же полиции всегда настаивал на экономии.

Пользоваться наружным наблюдением при таких условиях приходилось с большой осторожностью, ибо оно нередко, будучи вскрыто наблюдаемым,

6 - Заказ 2376

РоссшК^^ мемуарах

вело не к раскрытию всего наблюдаемого предприятия и лиц, в нем замешанных, а к тому, что наблюдаемая группа, выяснив, что за ней ведется наблюдение, начинала проверять сочленов в верности делу. Это часто вело к «провалу» агентуры.

Учитывая всю трудность ведения наружного наблюдения старыми шаблонными методами при помощи поста из двух филеров, я попробовал ввести в дело такого наблюдения мою сотрудницу, о которой я только что рассказал. Она оказалась и в этом трудном деле очень смышленой и выносливой. Баба была толковая и расторопная.

Посылая ее в наряд на пост с каким-нибудь из своих филеров, я предварительно объяснял им, что они оба должны изображать влюбленную парочку и под этим видом, прогуливаясь или сидя на скамейке, вести наблюдение. Такой метод привел к заметным успехам. Отсутствие надлежащей миловидности у моей сотрудницы сказалось в том, что я не заметил како-го-либо увлечения ею со стороны филеров, что, может быть, при других условиях портило бы успех самой розыскной работы.

В другом случае и с другой более миловидной сотрудницей, которую я пробовал обратить на службу по наружному наблюдению, дело оказалось более затруднительным, и «влюбленная» парочка обращалась иногда в настоящую парочку. Для миловидной филерши мне приходилось в конце концов подбирать «кавалера» из самых пожилых и серьезных по характеру филеров. Дело розыска живое, и в нем меньше всего преуспеваешь с шаблонными мерами.

Отвлекшись несколько от последовательного хода событий, я перейду к описанию нескольких особенно памятных мне дел из практики моих первых месяцев службы в Саратове.

Первая значительная ликвидация подпольной деятельности местных революционных организаций заключалась в аресте участников боевой организации железнодорожников Саратовского района.

Вкратце я упоминал уже об одном железнодорожном рабочем, состоявшем в числе секретных сотрудников, которые перешли ко мне, когда я принял охранное отделение. Этот молодой человек (не припомню теперь его клички как сотрудника отделения и потому назову его Сергеем для удобства дальнейшего изложения), как я это упоминал в начале моих с ним деловых сношений, привлек мое внимание тем, что как-то стал явно уклоняться от принятых на себя обязанностей осведомителя. Мне показалось, что человек просто боится. Время-то было тревожное и было чего опасаться!

Poccivr^j^e мемуарах

Историки революции 1905 года обычно приурочивают крушение ее к провалу Декабрьского восстания в Москве. Революция именно тогда, по их описанию, потерпела крах. В некотором историческом аспекте это определение можно считать правильным, но на практике революционного движения в России крах отразился не в полной мере. Взбудораженное, революционно настроенное общество выделяло еще достаточно много активного отребья, которое, как это всегда бывает в бушующей стихии, пробивалось наверх, стараясь овладеть положением и, во всяком случае, продолжать смуту