«Охранка». Воспоминания руководителей политического сыска. Том I

Я выставил два главных довода, не позволявших мне немедленно приступить к этой ликвидации. Первый состоял в том, что я еще не нашел таких, посторонних, не саратовских, факторов, на которые я мог переложить (в глазах ликвидированных, конечно) ответственность за происшедшие аресты, что, однако, необходимо в целях зашиты агентуры; второй - что я не уверен в точном нахождении несомненно уже заготовленной подпольной областной типографии партии. В самом конце декабря я был вызван на свидание «Николаевым», который с взволнованным видом передал мне для прочтения письмо, только что полученное им по условному адресу Письмо было из Парижа и, по расшифровке мной, заключало очень краткое сообщение о том, что Азеф, как это точно установлено, является провокатором.

Письмо это было немедленно переписано, снова запечатано и отдано «Николаеву» с условием, что он передаст его Кочетковой только 31 декабря

Poccuif^^e мемуарах

вечером. Я решил использовать этот удобный для меня случай, перемещавший ответственность за предстоящие в Саратове аресты на провокаторство Азефа, и вместе с тем я решил начать ликвидацию приехавших из-за границы лидеров эсеровской партии с раннего утра 1 января наступающего 1909 года, т.е. не давая возможности им разбежаться в разные стороны, что, может быть, они и предприняли, если бы я не ликвидировал своевременно всю налаженную ими организацию.

Встреча Нового года и его первый день прошли у меня, у моих сослуживцев и подчиненных по Саратовскому охранному отделению в лихорадочной работе по последней подготовке, а затем и выполнению заранее обдуманного плана ликвидации.

С раннего утра Нового года я направил заготовленные наряды в квартиры главных лидеров-приезжих для подробнейшего обыска и безусловного ареста - вне зависимости от результатов обыска. Обысканы были и лица, замеченные в сношениях с приезжими.

В целях конспирации и избавления моей агентуры от подозрений, или, говоря техническим языком, от провала, я решил, базируясь на провале Азефа, ликвидировать главным образом тех приезжих, которых мог знать он. Поэтому, с целью выставить в глазах арестованных лидеров неосведомленность местного розыскного аппарата, я не тронул трех лиц: Левченко, Кочеткову и моего сотрудника «Николаева». Как я себе представлял, арестованные немедленно после своего ареста должны были начать разматывать клубок событий, приведший к их аресту, и я поэтому предложил им разматывать его так, чтобы нить приводила к Азефу. Я, конечно, знал, что Кочеткова немедленно кинется удирать за границу. Так оно и случилось! А Левченко я предоставил возможность наслаждаться ловкостью, с какой он законспирировал свою подпольную деятельность. Он мог спокойно по-прежнему делиться своими впечатлениями с «Николаевым». Благодаря последнему я по-прежнему узнавал все нити, тянувшиеся к тому же, продолжавшему быть «законспирированным», Левченко.

Произведенные мной обыски дали результаты, превзошедшие все ожидания. У Осипа Соломоновича Минора были обнаружены налаженная подпольная типография и масса заготовленного к отправке, только что оттиснутого первого номера специальной газеты, издания Поволжского областного комитета Партии социалистов-революционеров; а также револьверы, бомбы, печати этого комитета, переписка и конспиративные адреса по Поволжью - словом, вся канцелярия и склад этого комитета. Почти у всех арестованных нашлись документы, устанавливающие их связь с коми-

Россия'^^в мемуарах

тетом. В Саратове я не упустил никого из наблюдавшихся по указанной мной группе. Когда, после произведенной ликвидации, ко мне с докладами стали стекаться чины моего отделения, я понял, с каким огромным для меня успехом мне пришлось ее завершить

Немедленно я сообщил телеграммой директору Департамента полиции о результатах произведенной ликвидации и одновременно, телеграммой же, уведомил о том же начальника районного охранного отделения в Самаре для того, чтобы, согласно ранее выработанному плану, произвести общую ликвидацию активных эсеров в Поволжье.

Всю арестованную группу в Саратове я передал в местное губернское жандармское управление для производства формального, в порядке 1035-й статьи Устава уголовного судопроизводства, дознания.

Итак, чтобы на шахматной доске моего состязания с эсеровскими подпольщиками сделать шах и мат, мне пришлось пожертвовать некоторыми фигурами. Это были: Кочеткова и… «Николаев». Моя агентура сохранилась неразоблаченной, и всю ответственность за неприятные для них последствия арестованные мной эсеры свалили на Азефа.