«Охранка». Воспоминания руководителей политического сыска. Том I

В начале 1915 года правительство решило создать высшую объединяющую власть в Москве, но, в отступление от прежней генерал-губернаторской власти, была образована должность главноначальствующего, более отвечающая наступившему военному времени. Объединение власти, конечно, вполне отвечало сложным запросам того времени, но при одном непременном условии - выборе подходящего для такой должности лица.

Выбор, однако, был сделан чрезвычайно неудачно. Конечно, князь Юсупов был достаточно независим, до некоторой степени знал Москву, был богат и знатен, но не обладал ни опытом, ни знаниями.

В один прекрасный ранневесенний день все начальники отдельных частей, как военные, так и штатские, в соответствующей военному времени

мемуарах

форме собрались на Николаевском вокзале для встречи приезжавшего из Петербурга главноначальствующего, князя Юсупова.

Из вагона бодро вышел генерал «гвардейской» складки, со светскими манерами и быстрыми движениями. Князь Юсупов держался очень просто. Простота манер и обращения сразу подкупала. Генерал в сопровождении старших чинов обходил представлявшихся, здоровался, но почти не задавал вопросов. Прием быстро окончился.

Московское градоначальство с приездом главноначальствующего входило в прямое ему подчинение; получалась новая инстанция, куда надо было сообщать, где надо было делать доклады и пр.

Я лично, по своей должности, не ожидал, что скоро войду в очень близкий контакт с главноначальствующим, но случаю было угодно, чтобы это произошло.

Вскоре, в связи с одним из моих письменных докладов градоначальнику, касавшимся, насколько я помню, какой-то забастовки, генералу Адрианову пришлось ехать к главноначальствующему. Вопрос, изложенный в моем докладе, имел отношение к подпольной агитации и, вероятно, показался градоначальнику несколько сложным, а потому он вызвал меня к себе и предложил мне отправиться вместо него к князю Юсупову и объяснить все дело, изложенное в докладе.

Юсупов жил в своем известном особняке-дворце у Красных Ворот. Дом был огромный, неоднократно реставрированный, помнивший старину, пожалуй, только своим фундаментом и нижним этажом. Низ дома еще напоминал царей, но верх, с его громадными залами и бесчисленными круглыми гостиными, боскетными ¹²¹и другими большими и малыми комнатами, сохранял эпоху не во всем, и если и сохранял, то в значительной сте пени благодаря умелой и знающей руке талантливого и умного руководителя и директора московского Строгановского художественного училища ¹²²Н.В. Глобы. Он был свой человек в доме князя Юсупова и, как это ни странно, принимал всегда участие в самых разнообразных заседаниях, которые любил устраивать князь Юсупов.

Комнаты были заполнены художественными редкостями, картинами, бронзой и мрамором, так что, когда я в сопровождении лакея, провожавшего меня в кабинет князя, проходил по анфиладам дворца, у меня, как говорится, глаза разбегались.

Я был введен в очень небольшую квадратной формы комнату, которая по какому-то странному решению князя служила теперь ему служебным

Poccuw^L^e мемуарах

кабинетом. Комната совсем не отвечала своему заданию: недостаточно большая, она едва вмещала небольшой письменный стол, несколько кресел, пару небольших столиков, и вся была наполнена самыми разнообразными художественными предметами.

Я представился князю и объяснил, что генерал Адрианов прислал меня для соответствующего доклада. Думаю, что князь не разобрал тогда, кто именно явился к нему: я был в защитной форме, и жандармский мундир не бросался в глаза. Возможно, что князь принял меня за одного из штаб-офицеров для поручений при градоначальнике. Это я понял уже значительно позже.

Князь был, по-видимому, очень занят, он предложил мне сесть как раз с другой стороны своего письменного стола, на котором грудами лежали телеграммы, дела в синих папках, газеты и масса неразобранных служебных бумаг.

Я, как аккуратный человек, не терпевший загроможденности письменного стола, сразу понял, что главноначальствующий тонет в массе бумаг. Моя догадка подтвердилась скоро. В кабинет беспрерывно входил лакей в безупречной ливрее и подавал князю то груду телеграмм, то свежую дневную газету, то клал на стол новую папку с бумагами «для доклада». Князь, не начиная со мной разговора, нервно, беспокойно и как-то беспомощно то открывал одну из поданных телеграмм, то брался за просмотр газеты, то снова начинал рассматривать лежавшее перед ним «дело».

Я стал рассматривать картины, стараясь отгадать художника, любовался разными objects d’art ¹²³, во множестве разложенными на столиках и отвлекавшими внимание от дела, по которому я пришел