Охранники, агенты, палачи

Особого внимания заслуживает «розыскная» деятельность чиновника Квицинского, построенная сплошь на провокации (кажется, Квицинский вышел из рядов «сотрудников»). Он служил в Петроградском охранном отделении, на Кавказе (при Ширинкине), был начальником туркестанского районного охранного отделения, оттуда удален в Лифляндское жандармское управление, а в последнее время служил в Московском охранном отделении, где вел «общественную» агентуру. Полная уверенность в его преступной деятельности начальствующих лиц имела последствием для него лишь перемещения его с места на место, ибо начальство опасалось, что Квицинский в случае увольнения «передастся» в революционный лагерь и начнет «разоблачения». Кроме того, он, как и почти все упомянутые здесь лица, крайне свободно обращался с бывшими в его распоряжении казенными суммами.

Определенно провокационно служил и генерал Кременец-кий, бывший начальник Екатеринославского и Петроградского охранных отделений (при нем разыгрались события 9 января), Иркутского губернского жандармского управления и ныне начальник Пензенского губернского жандармского управления. Особенно преступна его деятельность в Екатерино-славе, где он «ставил» и «брал» типографии; даже в Пензе, уже уходя со службы, в прошлом году он проявил провокационную деятельность, «поставив» при помощи сотрудника социал-революционерскую типографию. Последнее обстоятельство, по которому производил расследование чиновник для поручений 4-го класса Митрович, понудило бывшего товарища министра Степанова просить Штаб корпуса жандармов об увольнении Кременецкого со службы. При этом, однако, директор Департамента Васильев исходатайствовал назначение Кременецкому добавочной пенсии из секретных сумм в 900 рублей в год.

Столь же крупным провокатором являлся и полковник Шульц, ныне начальник Витебского губернского жандармского управления, а раньше начальник Екатеринославского охранного отделения. Насколько доказана была провокационная деятельность Шульца, можно судить по тому, что даже такие личности как Сипягин и Дурново писали на докладах о Шульце, что такой офицер не может быть терпим в корпусе жандармов. Однако это не помешало генералу Джунковскому, благодаря близости Шульца к адмиралу Казнакову и генералу Дедюлину, приказать предать дело о Шульце забвению.

Не чужд был провокационных приемов и начальник Московского охранного отделения полковник Александр Мартынов. Во всяком случае, он не препятствовал своей агентуре проявлять инициативу в этом направлении. Деятельность его сотрудника «Пелагеи» обращала на себя внимание своею активностью начальников других розыскных органов, так как этот сотрудник появлялся с прокламациями во владимирском фабричном районе (очень загадочна его роль в истории иваново-вознесенских печальных событий в начале войны). Явно инсценирована и социал-демократическая конференция в Туле в 1916 году, которая вызвала недоумение в партийных кругах.

Перечень наиболее крупных, притом вполне сознательных провокаторов был бы не полон, если не упомянуть подполковника Андреева, бывшего начальника туркестанского районного охранного отделения, затем ведавшего розыском в Риге, где особенно, благодаря ему, провокация расцвела пышным цветом, что и заставило удалить его со службы. Ранее Андреев служил в заграничной агентуре и фигурировал в качестве свидетеля в деле В. Л. Бурцева. Об этом офицере упомянуто, несмотря на то, что он не служил уже в корпусе жандармов, потому что он отличается германофильством, а между тем он командирован ныне штабом Одесского военного округа за границу в «разведывательных» целях, — каковое обстоятельство представляется довольно опасным для наших государственных и военных интересов.

Нельзя не упомянуть и об особом типе провокаторов, так называемых «в силу усердия не по разуму». К таким можно отнести бывшего начальника Костромского губернского жандармского управления (ныне симбирского) генерала Бабушкина, который, в целях отличиться, занимался при помощи «агентуры» чинов общей полиции фабрикацией бомбы; полковник Николаев (ныне в контрразведке Морского генерального штаба), который в бытность начальником Пензенского губернского жандармского управления «сорганизовывал» учащуюся молодежь. Фамилии остальных из этого разряда можно установить по делам Департамента. Кроме того, много было и таких «руководителей», которые, чувствуя свою несостоятельность в деле розыска, всецело отдавались в руки низших служащих, в большинстве филеров «медниковской школы», причем, конечно, бессознательно вдавались в провокации.