Охранники, агенты, палачи

«Покорнейше прошу Ваше высокоблагородие настоящую мою докладную записку не отказать препроводить г. начальнику Петербургского охранного отделения, а также, и главным образом, прошу вашего ходатайства пред названным выше г. начальником о зачислении меня на службу в Петербурге, и таким образом вы закончите и другую половину вашего доброго дела относительно меня.

Должен здесь перечислить вкратце все то, чем я могу быть полезен сейчас и далее, умалчивая о сделанном мной, так как моя деятельность известна вам, причем прошу простить мне мои ошибки, за которые я так жестоко пострадал, и которые уже не повторятся:

1) Как учитель и журналист, работающий десять лет по педагогике, журналистике и среди партий, я, конечно, имел, имею и буду иметь громадные связи среди интеллигенции.

2) Почти все связи социалистов-революционеров и анархистов на Северном Кавказе мне известны.

3) Я поддерживаю связи с заграницей (Париж) через г. Адамовича и Логвиненко, екатеринодарских анархистов.

4) Я имею связи с бывшим депутатом Государственной Думы г. Герус, бывшим учителем и моим товарищем, а также и теперешним, г. Покровским, избранным из моего родного города Темрюка, Кубанской области, а равно с г. Бардижем (депутат от казаков Кубанской области).

5) Я имею массу знакомых на Кавказе, а также и в Петербурге, принадлежащих к разным партиям.

6) Как журналист, имею самые широкие связи в литературном мире: состою в переписке и знаю лично: М. Горького. Л. Андреева, Петрищева, Короленко, Битнера и даже А. Толстого, не считая массы провинциальных и столичных мелких работников печати.

7) Я был бы весьма полезен своей литературной работой.

8) Живя в Петербурге и работая здесь среди революционеров, а также и в литературе, я дал бы массу материала по Кавказу, особенно по Кубанской области (список этого материала вашему высокоблагородию представлен мной через Кубанское областное жандармское управление в начале августа нынешнего года).

В заключение этих кратких сведений осмелюсь добавить, что я горю самым искренним и серьезным желанием приносить и далее пользу, и прошу вашего ходатайства об оставлении меня в Петербурге, а своей деятельностью я заслужу ваше доверие.

Учитель Алексей Кутасов.

Р. S. Мной сейчас же может быть дан самый подробный и точный перечень всего материала, который может быть дан в настоящее время по Кавказу и Санкт-Петербургу и за границей. Ал. Кутасов. Санкт-Петербург. Гостиница Пале-Рояль. 1910 г. 19 августа.

Примечание. С высшими учебными заведениями Петербурга и Москвы у меня многочисленные связи, т. е. многие учителя или товарищи учатся там, как-то: университет, высшие женские курсы и т. п. Ал. Кутасов».

10. Откровенный рассказ секретного сотрудника

«Его Высокопревосходительству г-ну директору Департамента полиции в Санкт-Петербурге.

От Андрея Евтихиевича Чумакова, Екатеринодар, Посполитакинская, № 98, кв. Кальжановой.

Революционную работу в партии социал-демократов я начал в 1902 г., когда «Д. К.»[206] Российской социал-демократической рабочей партии в Ростове-на-Дону усилил свою деятельность, организовав ряд стачек и демонстраций.

«Врагом правительства», членом революционной партии сделали меня, как и многих других, несколько прочитанных брошюр запрещенной макулатуры, и горячая кровь, экзальтированность и, главное, неспособность рассуждать тогда так, как теперь, дополнили все остальное, и я очутился в смрадном болоте нравственного растления — в революционной социал-демократической организации.

Эти же индивидуальные качества и желание вот сейчас же видеть «плоды» своей работы заставили меня пойти в «технику», которая требовала людей, обладающих известной долей бесстрашия, т. к. правительственное возмездие за эту сторону вещественной революционной деятельности отличалось особенной щедростью, а пригодных и желавших пользоваться исключительным вниманием Плеве было немного.

И вот потекла моя жизнь между службой в конторе и самой разносторонней «технической» революционной возней, стряпаньем «духовной пищи» — прокламаций, и прочим, вплоть до исполнения роли гида для приезжавших в наш город важных партийных работников.

Равнодушный сначала к расколу в партии, потом я сделался большевиком.

Чтобы проветриться, мне изредка случалось выезжать в округ в качестве пропагандиста, в тех случаях, когда тема беседы не касалась раскола.

Как вам известно, большевики в «Донском комитете» никогда не имели преобладающего влияния, а потому естественно вырастает вопрос, почему я, большевик, работал в меньшевистской организации. Очень просто, не хотел расстаться с «божественным созданием», относившимся довольно скептически к прелестям бродяжества, с его неразлучным спутником, лишениями, и часто и с голодовками. По этой же причине из ссылки я поехал в Ростов-на-Дону, а не в какой-либо другой город. Ради этого пояснения я отступил от сути и теперь продолжаю о работе.