Охранники и авантюристы. Секретные сотрудники и провокаторы

Еще через несколько времени охрана получила сведения из Кракова, что по известным документам отправится в Россию член Центрального Комитета партии Тытус Филиппович, по кличке «Стефан», что он едет в Петербург и на обратном пути будет в Варшаве и Лодзи. Все адреса, по которым ему придется бывать, были указаны кем-то охране. Когда он приехал из Петербурга в Варшаву, за ним следили. Затем в сопровождении филеров он приехал в Лодзь. Здесь он должен быть увидеться на чьей-то квартире с членом организац.-агитационного штаба Пуржаком, по кл. «Сицинский». Там они оба были арестованы, но Тытусу удалось незаметно уйти из канцелярии управления лодзинской охраны и скрыться за границу.

Все это я уже узнал позднее. Когда мне рассказывал подполковник Сизых о побеге Тытуса Филипповича, я сразу {439} понял, что охрана имеет своего сотрудника в центре партии [86]. Последний стоит близко к центру партии и пользуется большим доверием, так как сведения о приезде цекаэровца [87] Филипповича в Россию другому лицу известны быть не могли. Об арестованном в Лодзи Пуржаке, «Сицинском», в агентурных сведениях говорилось, что он «известен Сукеннику». Я его действительно знал во Львове под кличкою, но фамилия его мне была неизвестна. В это время в Варшаве был по агентурным сведениям арестован член организ.-агитационного штаба Тадеуш, знакомый мне лишь по кличке. Охрана же знала и фамилию его - Длугошевский. Подполковник Сизых, смеясь, указал на шкафчик с агентурными сведениями, говоря: «Вот там у меня вся их варшавская организация».

Через некоторое время подполковник Сизых, по агентурным сведениям, рассказал мне, что теперь в Кракове переполох и в центре партии стали не доверять друг другу. Теперь ищут провокатора у себя, причем Сизых заметил, что он думает так устроить, чтобы все они между собою передрались. Все, что происходило в центре партии, охране было известно вплоть до обыкновенных сплетен. Раз Сизых рассказал мне, что в Кракове в центре при участии важнейших деятелей партии был не то суд, не то совещание, где Корнель поскандалил с ними и уехал во Львов. Имя «Корнель» Сизых всегда так произносил, что у меня не оставалось сомнения о какой-то тайне. Так как работа Корнеля в партии в качестве руководителя организационно-агитационного штаба началась только в 1910 году, мне лично встречаться с ним не {440} приходилось. Он сам стремился познакомиться со мной, и с этой целью раз со знакомым членом организ.-агит. штаба по кличке «Макс» пришел ко мне на квартиру Павла Мильчарского в Ченстохове, но не застали меня дома. Потом жена Мильчарского рассказывала мне, что приходил «Макс» и еще другой, но клички его не знала. Рабочий шахты Мартел Стефан, по кл. «Яцек», в Домбровском бассейне из деревни Поромбка, член окружного комитета партии и старший «шестерки» боевой организации, выразился о нем однажды «Одет и ходит барином». Когда еще вначале меня допрашивал подполковник Сизых и задал мне вопрос, знаю ли я Корнеля, я ответил: «Знаю лишь со слов других, но лично в партии его не встречал». Сизых сказал: «Мы его знаем». Через некоторое время после этого из разговоров с Сизых я узнал, что Корнель был директором фабрики в Жирардове (и кажется, еще акционер). Он был случайно за последние годы арестован начальником земской полиции капитаном Александровым из Гродзиска. К нему сразу же после ареста ездил жандармский офицер из варшавской охранки, после чего Корнель сейчас же был освобожден и уехал в Краков.

За время моего ареста варшавской охраной получались из ПСП рев. фракции самые точные (секретные) сведения от трех сотрудников в партии, которые подписывались кличками по охране. Из их подписей помню двоих - «Весенний» и «Зеленый». Все агентурные сведения, более или менее имевшие для охраны значение, отпечатывались на шапирографе и посылались всем губернским жандармским начальникам по одному экземпляру и в Департамент полиции. Велась также переписка с полицией других государств; обменивались фотографическими карточками разыскиваемых людей.

Как-то раз за мною в десятый павильон прибыл утром конный конвой с тюремной каретой доставить меня в Охранное отделение. По прибытии туда, я со старшим агентом охраны Гуриным стоял у окна в дежурной канцелярии напротив дверей, ведущих с лестницы в канцелярию. Вдруг дверь открыл, намереваясь войти, хорошо одетый и в пенсне мужчина, который, увидев меня, молниеносно закрыл дверь обратно. По всем приметам его я мог сказать, что это был организатор {441} Союза активной борьбы из Львова Юзеф Сосунковский, или Корнель. Агент Турин, заметив, что произошло, взглянул на меня, но я сделал вид, что ничего не заметил. Так как Сосунковский не мог давать в это время секретных сведений, исходящих от центра партии, то я был уверен, что это именно был Корнель. Во многих агентурных сведениях охраны указывалось, что это «известно Сукеннику» или же было написано, что он «знаком Сукеннику», ввиду чего на этой почве происходили неоднократные допросы меня подполковником Сизых.