Охвен. Аунуксиста

А с этим могли быть проблемы. Рагнир временами вел себя так, будто долго-долго сидел на цепи, а теперь вот вырвался. Охвен старательно повторял по памяти в темноте своего сарая выпады, повороты и подскоки, которыми пользовались молодые викинги при утренних разборках. Если бы он этого не делал, то давным-давно был бы серьезно искалечен, или даже убит двумя не ведающими жалости датчанами. Но все равно доставалось порой так серьезно, что боль от ссадин и ушибов временами не давала уснуть. Лопухи и подорожники давно иссякли. Охвен пытался найти под снегом еще, надеясь, что растения не вымерзли, но тщетно. В свое время он даже не обращал внимания, зимует ли трава под снегом, или вымирает вся.

Однажды, когда на крышах домов выросли сосульки, а капель по своей звонкости соперничала с чириканьем воробьев, Охвен, по своему обыкновению делая необходимые приготовления для ночи, услышал, что к его сараю кто-то приближается. Шаги были очень энергичными и принадлежали не одному человеку. Когда раздался голос, не пришлось сомневаться, кто был этим вечерним гостем. Отпирал дверь и ругался на весь свет Рагнир — младший в сопровождении верного Слая. Мысль о том, что он пришел пожелать спокойной ночи, даже не возникла. А когда дверь распахнулась, Охвен с тоской подумал, что до побега ему, вероятно, дожить не удастся: в руках у викинга был короткий меч — дага, которым в отсутствии щита можно отбивать удары. Меч, впрочем тоже имелся. Но Рагнир, видимо, решил, что обнажать настоящее оружие против недостойного врага — слишком большая честь. Однако и даги вполне хватало, чтобы лишить рук — ног — головы замешкавшегося противника.

Датчанин с ревом потерпевшего неудачу бобра ворвался внутрь. За ним, подвывая, просочился Слай. В сарае было темно, поэтому викинги замерли, пытаясь приспособиться к тусклому освещению. Единственный шанс Охвена не лишиться жизненно важных органов — это напасть самому. Используя предоставленную возможность, пока его враги хлопали глазами, полуослепленные, он схватил полено — единственное оружие самообороны, оказавшееся под рукой. Стрела была все так же воткнута в землю, впрочем, в любом случае толку от нее было бы мало.

Но Рагнир был настроен решительно. Несмотря на то, что вместе с весенним воздухом внутрь ворвался запах браги, исходящий, вне всякого сомнения, от свободных жителей хутора, он живо отреагировал на движение. Взмахнув своим коротким мечом, он рубанул сверху вниз. Как бы сложилась дальше судьба пленного карела, если бы удар был бы нанесен зряче — предугадать трудно. Охвену повезло, он, честно говоря, не ожидал такой резвости. Дага обрушилась на ни в чем не повинный топчан и там завязла. От плеча карела она пронеслась на расстоянии толщины пальца.

Рагнир сказал строгим голосом:

— Всех убью.

— Да — да, — подтвердил Слай. — Всех убью, один останусь.

И тоненько захихикал. Напрасно он веселился. Меч, в одно мгновение выхваченный Рагниром из-за заплечных ножен, нашел себе жертву по наикратчайшему пути. Ею, к своему удивлению, оказался ухмыляющийся Слай, которому датчанин мимоходом отмахнул левое ухо. Он к такой утрате не был готов, поэтому сначала ничего и не осознал.

Рагнир замер с окровавленным клинком, примериваясь, как бы достать Охвена, который обреченно уперся спиной в стену, выставив вперед полено. Вдруг, сзади заголосил Слай:

— Это что такое? — спросил он. — Рагнир, почему на земле лежит чье-то ухо?

— Всех убью, — повторил Рагнир, продолжая покачиваться из стороны в сторону, выбирая момент для удара.

— Это мое ухо! — зловеще прошептал Слай. Он прижал руку к голове, ощупывая в крови свою недостачу. — Он убил меня, и я умираю.

Рагнир чудом осознал сказанное его приятелем и повернул голову назад. Охвен не стал медлить и бросил полено. Викинг, готовый ко всему, увернулся. Но Слай, собирающийся умирать, забыл обо всем на свете. Он даже оставшимся ухом не повел, когда сосновая чурка врезалась ему в лоб. Слабо вздохнув, он осенним листом перетек наземь. Из раны на голове обильно потекла кровь.

«Скоро буду самым главным мастером, по бросанию в людей дров», — невесело подумал Охвен и схватил новое полено.

— Ах ты, гад! — прокричал Рагнир. И было не совсем ясно, к кому он обращался. Он схватил за волосы неподвижного Слая и потянул наверх. Можно было подумать, что таким вот образом он хочет оторвать у своего друга голову. Но голова Слая крепко держалась на туловище, а тело было тяжелым и неподатливым.

Охвен, словно получив сигнал к атаке, поскакал с поленом наперевес к отвлекшемуся Рагниру, но тот, вяло отмахнувшись мечом, пресек возможность ближнего боя. Ситуация выходила тупиковая: Охвен стоял у стены, потрясая чуркой, Рагнир одной рукой вытягивал меч, другой не отпускал волосы Слая, Слай, закатив глаза, вообще никак не реагировал. К всеобщему облегчению, к сараю в это время прибежали люди: желание Рагнира зарезать ливвика не оказалось тайной.