Оккультист

Сначала мысли появлялись быстрее, чем я их уничтожал. Но после нескольких десятков проколов разуму Падре стало лень думать впустую. И всё равно это заняло непростительно много времени. Я лопал шарики всю оставшуюся прогулку. Откат подарил мне головную боль, но по сравнению с тем что пришлось испытать раньше, это оказалось вполне терпимо.

Для занятий спортом на улице существовала ещё одна веская причина: после прогулки полагался обязательный душ. Точнее, унизительная процедура обливания из брандспойта. Мне даже понравилось. Теплая вода смыла пот и слегка уняла головную боль. Стоит запомнить этот эффект на будущее. После возвращения в камеру, я нашёл пастора и схватил за запястье. Он успел восстановиться! Глаза остекленели, но мозг сопротивлялся, упорно генерируя новые мысли. Разве что они стали тусклее и меньше.

Пришлось вернуться к нашей игре. Выбрать священника первой целью для зомбирования оказалось прекрасной идеей. Нас никто не отвлекал, принимая мои манипуляции за долгую исповедь. Я провозился с ним остаток дня и всю ночь, отвлекшись только на поедание холодной тушёнки с размокшей гречкой. Головная боль между сеансами не успевала проходить, и стала моей постоянной спутницей. Когда в течении тридцати минут не появилось ни одной новой мысли, я понял — все получилось. Восемнадцать часов методичной скучной работы разума увенчались успехом.

Устало отпустив его руку, я осмотрел свое творение. Пастор вызывал смешанные чувства, в основном, гордость и сожаление. От взрослого человека осталась лишь оболочка. Да, у него сохранилась мышечная память и инстинкты, но больше ничего. Демон не соврал: в пустом пространстве без мыслей мои слова воспринимались, как прямой приказ. Я коснулся виска священника:

– Встань. Иди вперед!

Теперь его сознание слабее, чем у животного. Надзиратель снаружи равнодушно наблюдал, как Падре упёрся в решётку головой, но продолжал передвигать ногами. Абсолютное отупение, теперь придётся его на горшок водить, словно младенца. Усадив свежеиспеченного зомби в угол камеры, я нашёл среди неспящих арестантов знакомое лицо.

– Тебя, кажется, интересовал футбол, дружище? Пойдём, выпьем чайку.

Глава 14. Сломанные куклы

Если долго заниматься эзотерическими практиками, рано или поздно наткнёшься на понятие “катарсис”. Оккультисты воспринимают этот термин иначе, чем философы. Впервые я встретился с ним, изучая ритуал взросления небольших американских племен. Мальчик в одиночку отправляется через тёмный лес, в особое место, полное опасностей. Проводит там ночь, и утром возвращается в племя уже мужчиной. Если выживает. По легенде его ждут не только дикие звери, но и злые духи из числа врагов предков. Парень за одну ночь перерождается, испытав катарсис.

В общем смысле это слово означает перезапуск, полное обновление мироощущения. Нечто особенное, после чего жизнь никогда не станет прежней, а всё вокруг начнет восприниматься в новом свете. Красивая теория. Обладая богатым воображением, легко можно представить такое событие. К сожалению, мой катарсис имел привкус тюремной баланды и напоминал ватник, повисший на плечах. Вместо очищения и возвышения, он принес отчаянье. Единственное, что совпало: я точно не смогу жить как прежде.

– Пошли, он уснул! Сколько можно тянуть? – тихий шёпот едва доносился из дальнего угла камеры, но для меня даже это было пыткой. Любой звук вызывал боли в голове.

Я лежал на матрасе, завязав глаза двойным слоем ткани. Мигрень усилилась, но это было не удивительно. Уничтожение чужого разума оказалось изматывающим и крайне долгим занятием. Причем навык не улучшался. В зависимости от силы воли цели и настроя, у меня уходило от восемнадцати до тридцати двух часов беспрерывного контакта на каждого зомби. Это утомляло.

Время теперь отсчитывалось по количеству пустоголовых болванов у кровати: пять штук. Учитывая сон и разборки с сокамерниками, я здесь почти две недели. Чёрный человек чуть ли не ядом истекал, а я старался не думать про умирающего голодной смертью Гаитянца и ускользающие контакты с Фондом и корейцами. Рядом что-то зашуршало.

Осторожно приподняв повязку, я горестно вздохнул. Тусклый свет тюремных ламп бил по глазам не хуже искр от сварки. На первый взгляд, все как обычно. На расстоянии вытянутой руки сидел мускулистый зомби с глубоким шрамом на лице. Моя боевая мощь и телохранитель. Ветеран многих битв, примерный сын и отец. Большой любитель шашлыка и собак. Чуть левее, возле решетки, стоял хромой казах. Он раньше обожал деньги. Прогнил насквозь, продавая знакомых, начальство и военные секреты. Изменял десяткам любовниц, обещая быть с ними до гроба. Я понимал каждого зомби лучше, чем друзей детства. Обнимал их детей, целовал жён. Точнее, я знал тех людей, которыми они были раньше. Сейчас между ними не осталось разницы: пустые оболочки, ещё дышащие трупы.