Оккультные корни Октябрьской революции

Мятежникам пообещали, что в случае артобстрела Кремля или иных подобных действий их расстреляют. (Хотя и у тех, вроде, были важные заложники во главе с Дзержинским). Но повстанцы по-прежнему никаких действий не предпринимали и не пытались предпринимать. А большевики, пользуясь их абсолютной пассивностью, за ночь подтянули из подмосковных лагерей латышских стрелков, вооружили рабочие отряды, обложили кольцом Покровские казармы, а наутро 7 июля принялись крушить мятежников артиллерийским огнем. Никакого сопротивления не было. Еще не “просохшие” бунтовщики бросились наутек. Дзержинского и остальных задержанных якобы освободили “раскаявшиеся”. А основная толпа солдат бежала к Курскому вокзалу, встретила заслон, повернула на Владимирское шоссе. Оно тоже было перекрыто. И повстанцы разбежались, рассыпались, их вылавливали по всей Москве. Многих перебили в ходе подавления — разгоряченные усмирители палили без разбора. Даже по машине Ленина огонь открыли. Свыше 300 человек захватили.

В этот же день была создана следственная комиссия по поводу убийства Мирбаха и левоэсеровского мятежа. Комиссия была действовала от имени Совнаркома, но вошли в нее почему-то одни “свердловцы” — П.И. Стучка, Я.С. Шейнкман, В.З. Кингисепп. Следствие прошло в рекордные сроки, и выводы комиссии предсказать нетрудно. Виновность партии левых эсеров и ее ЦК в убийстве посла и попытке переворота в считанные дни была подтверждена.

А 9 июля съезд Советов, уже состоящий из одних большевиков, возобновил работу. Принял резолюцию об изгнании левых эсеров из всех Советов. Принял решения о продразверстке, о создании в деревнях комитетов бедноты. А 10 июля была принята и Конституция Советской республики…

А вот еще интересные факты. Наркомвоен Троцкий, вручая командиру латышских стрелков Вацетису награду в 10 тысяч рублей за подавление восстания, в полушутливой форме обмолвился, что тот прекрасно действовал как солдат, но своим усердием сорвал какую-то важную политическую комбинацию. Любопытно и то, что руководство левых эсеров получило неожиданно мягкие приговоры: от нескольких месяцев до 3 лет (в это же время был принят закон, согласно которому крестьянам за недосдачу крестьянами хлеба по разверстке полагалось 10 лет!) Но один из видных эсеровских деятелей был все-таки расстрелян. Товарищ председателя ВЧК Александрович. Дзержинский же вдруг подал в отставку до окончания следствия. И проходил по делу о мятеже в качестве свидетеля. Обязанности председателя ВЧК временно исполнял Петерс.

Что же касается убийцы Мирбаха Якова Блюмкина, то он не только остался на свободе, но и продолжал служить в ЧК! Его лишь на время убрали на Украину, а затем он вернулся в Москву, был принят в коммунистическую партию. И продвинулся до поста начальника контрразведки ВЧК! После гражданской войны он учился в академии генштаба, успешно прошел партийную “чистку”, организованную для удаления примазавшихся “попутчиков”. Заседание, на котором рассматривали Блюмкина (кстати, вместе с Тухачевским), вели председатель Центральной Контрольной Комиссии Сольц и члены ЦКК Караваев и Филлер. Но поддержать своего сотрудника не поленился прийти сам Дзержинский! И выступить не поленился, дал Блюмкину самые блестящие характеристики. Поэтому о таких “мелочах”, как левоэсеровское прошлое и убийство Мирбаха, у ЦКК даже вопросов не возникло. Блюмкин выполнял ответственные задания в Иране, Монголии, на Ближнем Востоке. И карьера его оборвалась только в 1929 году, когда он погорел на связях с высланным Троцким и был расстрелян…

В общем, не знаю, как у вас, а у меня из совокупности приведенных фактов напрашивается один единственный вывод. Что весь “левоэсеровский мятеж” являлся грандиозной провокацией и не более того. Только таким образом факты увязываются воедино. Конечно, не исключено, что большую часть повстанцев использовали “втемную”. Подобрали соответствующий контингент, подогрели настроения. Но подобный заговор вряд ли можно было бы подготовить действительно втайне — в Москве, под носом у всех властей! И чтобы в целом полку чекистов не нашлось ни одного стукача?! Поэтому Александрович должен был погибнуть, он слишком много знал. Вероятно, такая же судьба ждала командира полка Попова, но он успел удрать к Махно. Причастность к провокации объясняет и временную отставку Дзержинского.