Оккультные тайны криминальной России

Чтобы покончить с этой историей, я решил сыграть большую игру. Я написал Берлину письмо от имени Розы на пятнадцати страницах. Я так хорошо знал подробности жизни Гендерсонов и так прекрасно имитировал стиль и почерк мадам Гендерсон, что впоследствии полицейские и эксперты Скотланд-Ярда признали это письмо шедевром подделки. Я испытываю от этого такую же гордость, как Рембрандт от своего лучшего полотна. Для меня подделки — это искусство. Моё призвание фальсификатора проявилось ещё в детстве: в школе я подделывал подписи учителей.

Этим письмом на пятнадцати страницах мне удалось убедить Берлина, что Гендерсоны решили перебраться в Южную Африку. В письме говорилось, что они оставили мне всё своё имущество в обмен на одолженную сумму, и сообщался их новый адрес:

«До востребования. Дурбан. Южно-Африканская Республика».

Арнольд Берлин приехал в Лондон, чтобы ликвидировать дела сестры. Я любезно его встретил и сказал:

— Роза поступила некрасиво, не попрощавшись со своей старой матушкой.

Вскоре из-за этой старой женщины возникли серьёзные осложнения. В феврале 1949 года она тяжело заболела. Берлин послал Розе телеграмму, которая осталась без ответа. Он позвонил мне и сказал:

— Я обеспокоен. В следующий приезд в Лондон я пойду в Скотланд-Ярд.

— Хорошо, — ответил я, — но зайдите сначала повидать меня.

— Непременно, — ответил он. Я не мог сдержать улыбку на другом конце провода. — Я хотел бы, чтобы вы пошли со мной, так как у вас находятся все документы по делу.

— Конечно, — согласился я. — Скажите, привезёте ли вы вашу жену и сына? Я был бы рад повидать их.

— Обещаю вам это.

— Договорились, я всё приготовлю для встречи, — сказал я в заключение.

— Вы очень любезны, — ответил этот простофиля.

Три или четыре дня спустя старая мадам Берлин умерла, что задержало поездку молодых Берлинов в Лондон. На следующий день после её смерти Арнольд, читая газету, пробежал заметку из раздела происшествий, сообщающую об исчезновении одной богатой леди, миссис Дюран-Дикоп. Мысли его были заняты недавним горем и семейными заботами, и читал он поэтому рассеянно, однако последний абзац статьи заставил его подскочить. В газете сообщалось:

«В день своего исчезновения миссис Дюран-Дикон встречалась в большом универсальном магазине с неким Джоном Хейгом, который явился в полицию, дал подробные показания и предложил свою помощь в розысках».

Арнольд Берлин чуть не упал в обморок. Он сразу понял всё: исчезновение своих родственников и то, что случилось бы с ним самим, его женой и ребёнком, приди он ко мне. У него еле хватило сил дотянуться до телефона и набрать три девятки, чтобы вызвать полицию. Я был обречён.

В то время как я улаживал дела с Берлином, произошла история с Мэри, моей жертвой № 8. Мы познакомились в Истборне. Не знаю, приезжала она туда отдыхать или работать. Во всяком случае, жила она не там. Я знаю только её имя — Мэри. Мы долго болтали, потом я пригласил её поужинать в Гастингсе. Мы зашли в кафе на берегу моря. Был конец лета или начало осени — последние хорошие деньки. Перед закатом солнце на мгновение окрасило море в кровь. Я вздрогнул. Посмотрел на Мэри, а она глупо заметила: «Как красиво, правда? Похоже на цветную открытку».

Я не разделял её вульгарных впечатлений, но почувствовал, что меня охватывает моё священное желание. Я без труда завлёк Мэри в Кроули. Мы вошли в мастерскую на Леопольд-роуд. Я тут же схватил какой-то инструмент и со всей силы ударил её по голове.

Ночью мне приснился благодатный сон, который я всегда вижу после убийства. Видение протянуло мне кубок с кровью, и я выпил его медленными глотками.

Вот я и дошёл до девятого человека, которого лишил жизни. Мне хочется употребить именно это выражение. Я не люблю называть это убийством, потому что это слово рождает ощущение жестокости и страдания. Лишение жизни, наоборот, есть неизбежный результат проявления воли могущественного Духа, который руководил мною и приказывал брать кровь мужчин и женщин. Человек — всего лишь пешка в руках Высшего Существа.

Та же внешняя сила решила, что теперь пришёл мой черёд умереть, и я покоряюсь её божественному решению. К тому же я устал. Мои глаза переутомились: я слишком много читал и писал, и я стремлюсь поскорее закончить эти мемуары. Чтобы продолжить работу, я вынужден надеть очки в золотой оправе, принадлежавшие доктору Гендерсону, моей шестой жертве.

Но пора рассказать о миссис Оливии Дюран-Дикон, последней моей жертве на земле, из которой мне суждено было выпить стакан крови. Когда я с ней познакомился, это была женщина «на склоне жизни» — выражение, которое употребил генеральный прокурор на процессе. Нужно признать, что с ней я проявил небрежность — купил кислоту под своим именем; не полностью сжёг сумку, и полицейские нашли её остатки; не растворил тело до конца, и сохранившихся останков было достаточно, чтобы обвинить меня в убийстве. Но я настолько чувствовал себя защищённым Высшей Силой, что забыл принять элементарные меры предосторожности.