Оккупанты

– Вот что из головы нейдёт, часто вспоминаю. Это молодой совсем ещё, а уже в отряде был. В деревню пришли. Деревня на бугре раскинулась. Как они картошку умудрялись сеять на склоне? Не знаю. Две подруги, Шура и Лёля, стопили нам баню. Мы вдвоём. Я и Володя. Двое других караулят, пока мы моемся, нас охраняют. И после мытья мы легли спать. Этот лёг с другой девчонкой. А я с Лёлей. Кроватей всего две. Ночь летняя короткая, на один вздох-прижмур. И я, по-видимому, во сне, руку так на неё положил. Она руку мою отодвинула. Я проснулся и лежал до утра. Ни в одном глазу сна не было. Затаился от волнения. Больше её трогать не стал. Может, поговорить бы надо было, да война. И вот после войны я вспомнил о ней, но времени не было, а так бы я поехал и забрал её, эту Лёлю. Такое сильное впечатление оставила. И красивая была, и моложе меня. Интересная, смуглявая, глаза чёрные, как у молдаванки. Сестра у неё совсем другая. Брат был. После освобождения в армию пошёл, воевал, вернулся старшим лейтенантом. Хороший. А не было времени к ней съездить. Надо же приехать, погулять, поговорить. Сразу же, в то время, а жизнь не позволяла. Надо было срочно жениться, комнату получать. А жена меня любила… любила. И я её любил и берёг до самой смерти, как ребёнка. Сколько я с ней занимался!

– Значит, получается, самое главное, чтобы любовь к старости расцвела? Не когда молодые, глупые и кровь горячая бурлит. Искренними надо быть, не скрытничать друг от друга, не кривить душой.

– Любовь – это временное поглупление. Что-то другое приходит на смену, но без любви жизнь невозможна!

– Мы к ней пришли в больницу за сутки до смерти. Страшно худая, одни глаза, и мука такая в них. Поговорили. Она улыбнулась нам. Попрощались. Обнялись. Лёгкая, невесомая, косточки одни под руками. Кажется, подними и оставь, и не упадёт, будет парить. Хоть плачь. Убийственное ощущение. Думал, сердце разорвётся. Идём по коридору, Жена мне говорит, с улыбкой – маме лучше после операции. А утром звоним – умерла.

– Страшная болезнь. Тяжёлая смерть была. Изматывает человека, крадётся незаметно, подлюка, пожирает изнутри.

– Метастазы.

– Другие любовь найти не могут, но нет, не то! А тут, вроде как нечаянно, и на всю жизнь. И на войне везло.

– Чистый человек, незамутнённый. А меня она к жизни возвращала после Чернобыля. Первое время тошнило сильно. Поем, рвота. Иду – упал. То формула крови не шла, то поджелудочная – дважды в год отлёживался по две недели. Ну, ты помнишь. Потом гепатит как из воздуха нагрянул. Все фильтры в организме покорёжены. И она мне травки варила. Года два так надо мной трудилась. Говорит, от мамы ей передалось это умение.

– Вроде и вспомнили грустное, а я скажу, судьбой своей доволен. Если б я один, беспомощный был, а так сам за собой ухаживаю, готовлю. И вот уже не нравится, когда дома у меня кто-то. Даже эта, Астриса. Я бы так начал что-то делать, нет, приходит, покормить её надо, то да сё. Включаю ей телевизор и иду заниматься своими делами. А ей не нравится, иди, посиди, говорит. Посиди на стуле рядом. Удовольствие! А я его смотреть не могу. Надоел без пользы.

– Пить не хочешь? Пивко есть у меня. Вот оно, красивое и пенное. Хотя я пиво не за кудри люблю. Ах! После баньки-то, жажду устранить. Оставайся у меня, я сейчас постелю тебе на мягком диванчике, располагайся.

– А давай. Всё равно телевизор смотреть не стану. Пустое там всё, враньё. Хорошее пиво. У тебя тепло. У меня всё хорошо дома, только куда прохладней. С Дублина не звонили?

– Утром звонили, всё в порядке. Ждут меня. Через два дня полечу. Гостинцев набрал всем.

– Ах, доченька моя, доченька. Была бы она среди нас королевой, а там – Золушка. Как ни крути. Полностью уверен, что её не обижают, а всё равно не в своём дому, всё иначе. Надо потерпеть до весны, привезёт нашего ангела, правнучку, в Ригу. В магазине смотрю, молодая мамаша волокёт мальчика. Сколько ему, спрашиваю. Два с половиной. О, как и нашей. Наша-то лучше. Это ясно! Смотрю вот на фотографии, она меняется, но в очень красивую сторону. Настоящая актриса! У неё умные глаза двадцатилетней девушки. Понимаешь? Хорошо, что ты тут крутишься между городами, как связной.

– Только паспорт, пароль не нужен! Утром прибегает, спрашиваю – как спала, душа моя? Хорошо. Деда – ты мой душ! Смеётся! А глаза… все озёра Ирландии в глазах. И как скажет! Спрашивает: «Мама, я такая плоская, потому что у меня нет молочка?» Как на Востоке говорят: то, что Бог подумал, ребёнок сказал.

– Даст Бог, будет очаровательная девушка.

– Я Дочери говорю, вот во имя этого чуда, рожайте детей. Хотя бы ещё одного, двоих. Если по-настоящему этого любите. Не смотрите на себя, на трудности, пока мы ещё вам сможем помочь.

– Вот тут ты прав! Пусть нашу глупость не повторяют, а вот был бы второй. Бог дал дитя, он его не бросит.