Оккупация

Я не думаю, что сегодня ситуацией на Украине доволен хоть кто-то, кроме узкой прослойки тех, кто допущен до корыта. Недовольны все. Нищие, безработные простые люди, вынужденные выезжать за границу и работать там – и все чаще обратно не возвращающиеся. Кстати, для справки – до того как дали безвиз (очень ограниченный причем), количество заробитчан в России превышало таковое на Западе ровно в десять раз. Но и после безвиза превышает, только в три раза. Причина проста – те, кто едет на Запад, понимают, что там они – рабы. Говорящие орудия труда. Может, тот, кто учился на Западе, в Польше, например, еще может на что-то рассчитывать, а те, кто с села, не владеет языком, не имеет признанного на Западе диплома, обречены на рабский труд до конца жизни. Утки из-под больных выносить, полы мыть, клубнику собирать. А тот, кто едет в Россию, понимает, что в России можно и остаться. И работа твоя необязательно будет рабской, можно и пробиться. Язык-то знаешь, и диплом примут. И пробиваются. И тот, кто пробился, начинает перевозить семью, потом перевозит родственников. И они знают, что если не они, то дети уже точно будут здесь своими, такими же, как все. В России до сих пор никто не считает украинцев чужими, и сами себя они тоже чужими не считают.

Менты тоже недовольны – участившимися журналистскими расследованиями, ограничением их прав, да тупо – увеличившимся в несколько раз объемом работы. Депутаты из-за постоянных политических пертурбаций вынуждены все больше вкладываться в пиар, тем самым откупаясь от общества враньем. Стало намного сложнее с демонстративным потреблением: покажут, какие у тебя котлы на руке, – и оправдывайся. Недовольны атошники – они никому не нужны, о них просто вытерли ноги и выкинули, как грязную тряпку. А мир, какой наступил, – это жирный плевок власти на могилы тех, кто загинул за Украину. Недовольны националисты – они не получили так давно ожидаемой массовой расправы с русскими, а сейчас власть все более ощутимо давит на них, справедливо их опасаясь. Недовольны все. Но социального взрыва, какой ждут год за годом, не происходит. Потому что все понимают, против чего они, но никто не знает, за что они. Что делать-то? Куда идти? И кто поведет? И как сделать так, чтобы и на этот раз не предали? Пока ответа на этот вопрос нет – и взрыва нет. Хотя недовольство висит над всей Украиной грозовой, черной от гнева тучей.

Но есть одна тенденция, которая есть, которая развивается и которую нельзя игнорировать. Она в том, что постепенно силовики начинают осознавать себя самостоятельной силой… скорее даже не силой, а самостоятельной кастой, классом. Это как в Пакистане, в Африке, в странах Латинской Америки. Причем особенно сильно это выражается в милиции и СБУ, к ним примыкает и прокуратура, и судейские. Там давно семейные кланы, там давно женят детей и стараются селиться вместе, друг рядом с другом. Там все прекрасно знают, что сколько стоит и кому заносить. Там сын идет по стопам отца, внук – по стопам деда. Но при этом над ними постоянно ставят гражданских руководителей, которые в милицейском, сыскном, прокурорском деле ни в зуб ногой. Страшно то, что эти «маршалы юстиции» не могут контролировать своих подчиненных – как же они смогут, если подчиненные профессионалы, а они – нет. А ведь Николай Ежов не был профессиональным чекистом – он как раз и был гражданским, партийным руководителем, поставленным партией над органами, чтобы их контролировать, но вместо этого попавший под влияние профессионалов, чекистов-садистов Фриновского и Евдокимова. Так случился тридцать седьмой год. И, на мой взгляд, совсем недалек тот час, когда на Украине появится свой Ежов. А Фриновских и Евдокимовых и искать не надо, тут их полно, на двенадцать дюжина.

И нам надо понимать, куда и в какую сторону дует ветер, чтобы быть готовыми ко всему.

– Отзвони, если что услышишь. Я буду очень благодарен.

Слово «очень» я выделяю интонацией.

Помотался по городу еще. Закинул удочки, повстречался с людьми. Вернулся на квартиру уже под вечер. Переоделся и в образе простого лоха, менеджера среднего звена, на «Шкоде Октавии» отправился на встречу с Сомом, одним из некоронованных королей Киева. Он уже масти воровской.

Сом был днепропетровским, начинал мальчиком на побегушках у знаменитого Матроса, с которым сиживали за столом такие фигуры, как Паша Лазаренко и Юля Тимошенко. Потом, как и многие днепропетровцы, перебрался в Киев, пустил корни тут. В отличие от многих, не ушел в политику, не стал публичной персоной, а тихо делал свое дело. Сидел он на левом берегу, в ресторане с романтическим названием «Галичина». Хотя к Галиции – Сом не имел никакого отношения. А вот к богоизбранному народу…

Так как одет я был не соответствующе, пробиться к Сому удалось не сразу, чуть с лестницы не спустили. Потом, правда, признали.

Сом, грузный, тяжелый, с длинными, вислыми, тонкими усами, давшими ему прозвище, встретил радушно. Но радушием меня не обманешь…

– Проходи… полковник… располагайся.

– Я давно не полковник.

– Как знаешь, как знаешь. По горилке…

– Извини.