Оккупация

Рэкет был общей темой, ибо рэкетом занимались все – силовики, атошники, мафия – все. Формой относительно легального рэкета было формирование отставниками того или иного ведомства союзов ветеранов, например, «Союз ветеранов СБУ», и заключались договора на охрану или на юридическое представительство интересов с хозяйствующими субъектами. Юридически тут не было никакого криминала, по факту же он был, и все это понимали, само собой, бывшие эсбэушники при случае подключат действующих, а те вынуждены будут принять правила игры, потому что если нет – то и теплое место от «Союза ветеранов» в случае их увольнения или ухода на пенсию им не светит. Кто-то организовывал частные охранные предприятия – форма другая, но суть та же, есть просто охранники, а есть охранники авторитетные, за которых спросят, даже если просто на них руку подняли. Молодая шпана из атошников обнаглела вконец – они заказали такие наклейки с эмблемами и клеили их на подкрышных точках. Мол, такая-то точка находится под крышей батальона «Золотые ворота». Но это для тех, кто понимает, а для остальных – просто наклейка с золотыми воротами висит. Хочешь – рискни, сунься…

Первым делом пацаны с Кролом во главе и Ющук сунулись на подконтрольный группировке рынок. Рынок был нелегальный, когда-то тут были МАФы, но МАФы снесли, а вместо них появился рынок, где торговали тем же самым, но с самодельных витрин, а то и вовсе с ящика из-под фруктов. На стене остался плакат с протестом против сноса МАФов, на нем маркером кто-то внизу подписал: это все результат ганебного майдана. Но жизнь шла, МАФы снесли, а торговля не прекратилась. Нехитрый ассортимент – водка, продукты (ими торговали только перекупы, ездить фермеров в Киев давно отучили блатные), ворованные сотовые, солнечные очки, мороженое, слабоалкоголка всякая, дешевый китайский и турецкий ширпотреб. Старая, необъятных размеров цыганка банчила «набором» – две дешевые сигареты «Прилуки», где дрянной табак смешан с анашой, бутылка настойки «Глода» и пара рошеновских батончиков на закусь. Азерботы барыжили дурью. Продавали вещи из дома – те, кто барахтался из последних сил, стараясь не утонуть в бурном жизненном море. Кто-то просил милостыню. Пацаны собрали дань, затем зашли в пельменную – покушать. Не один раз они демонстративно заводили разговоры с Ющуком при посторонних, давали всем понять, что Ющук один из них, замазывали, короче…

Мразь. Какая же мразь…

Псята…

Когда это началось – вот это б…дство? Когда научились обирать беженцев на блоках, упиваясь властью над несчастными, безответными, часто пожилыми людьми, чью жизнь и так перекорежила война? Ударить женщину, старика, вывернуть на землю сумку. Одного старика заставили съесть два куска сала – мол, не положено. Другого заставили петь гимн Украины под издевательский хохот побратимов. Еще у одной женщины вывернули на землю сумку и прошлись по вещам ногами. Понятное дело, что и грабили. И все это оправдывали тем, что перед ними не люди – сепары. Вата. Колорады.

Потом – научились крышевать… да и чего там учиться – та донецкая блатная мразь, которая осталась по обе стороны фронта и которая по жизни была не за Россию и не за Украину, а только за себя, – они быстро научили. Сначала просто денег дадут – за знакомство. Потом попросят помочь. Так вовлекали в темы. Кто-то пропускал через блок одни машины и не пропускал другие. Кто-то закрывал глаза на снующих туда-сюда мурашей[67]. Кто-то крышевал рынки вдоль линии размежевания, брал с каждой точки. Кто-то падал в долю по углю, по водке, обеспечивал проход фур и потягов.