Оккупация. Правда и мифы

Деревня Картыничи того же сельсовета. Герман Марию Петровну 20 лет и ее ребенка 2 лет фашисты заживо зарыли в землю. Возле деревни Картыничи зарыты в землю живьем 28 человек…

Село Стодоличи Картыничского сельсовета. Крупник Прасковья 40 лет изнасилована группой фашистов в 8 человек в присутствии ее детей и односельчан. Жогло Феодосия Ивановна, девочка 13 лет, изнасилована группой фашистов (7 человек) в присутствии бабушки. Жогло Анна, девочка 13 лет, изнасилована группой фашистов в присутствии матери. Шур Дмитрий Фомич 59 лет зверски замучен, простреливали руки, избивали, заставляли себе яму рыть. Шур Александра Дмитриевна 17 лет избивалась целую неделю, фашисты требовали сведения о трех братьях-партизанах, но ничего не получили.

Примечание: в акте указаны злодеяния одной экспедиции. Помимо этого в Лельчицком районе расстреляно мирных жителей от начала немецкой оккупации около 7500 человек».

Судя по именам и фамилиям, лишь меньшинство из жертв карателей могли быть евреями. Большинство подверглось мучительной смерти за подлинную или мнимую связь с партизанами или просто потому, что в недобрый час попались на глаза тем, кого и людьми назвать-то затруднительно.

Примерам германских зверств несть числа. Подобных жутких актов в архиве сохранились многие сотни. Приведу только еще один случай, который, возможно, послужил сюжетом повести Ванды Василевской «Радуга», сейчас уже основательно забытой. В донесении «Зверства германских фашистов на оккупированной территории», поступившем в Москву в апреле 1943-го, рассказывалось, в частности, как в деревне Дрилевичи Лепельского района

«полицейские схватили беременную колхозницу Фенько, раздели догола и допрашивали в таком виде в присутствии целой группы полицейских, избив, бросили ее в баню, затем поставили голой, чтобы ели комары, били по очереди дубинками. В итоге она преждевременно родила ребенка, но мужа-партизана она не выдала. Перед смертью заявила: «Погибаю за честный поступок своего мужа-партизана. Он пошел и будет бороться против фашистов».

А вот как описывает жизнь под оккупацией в своей родной деревне Мазуны белорусская партизанка Маня Сергеева в письме своему дяде Ивану Куприянову на Большую землю:

«Много людей повесили на виселицах, много людей расстреляли за малейшие причины… Землю поделили полосами. Колхозов у нас нет. Этот год войны был для нас годом тюрьмы. Мы сидели и каждую минуту ждали смерти. Весна (1942 года. — Б, С.) была, наверно, самой голодной для всех. Многие люди ходили чуть живые, распухшие от голоду. Достать нигде нельзя было ни одной жменьки ничего. Немцы ничего не продавали и не продают. Сейчас жизнь в это время спокойней… Поскольку партизанщина расширена, то немцы к нам не приезжают».

И далее Маня сообщила, что из их деревни 11 человек ушли в партизаны.

Факты немецких зверств в письмах партизан встречаются очень часто. Вот, например, что писал в 1942 году своим родителям лейтенант И. Я. Привалов, служивший в штабе партизанского соединения В. И. Козлова в Белоруссии:

«В поселке А. немцы вырвали из рук учительницы Наумовой двухлетнего ребенка и, размотав его за ногу, бросили в огонь пылающего дома, а затем убили ее самое. В селе Барбарово зашли в хату жены политрука и начали к ней придираться. Выгнали родителей и изнасиловали ее, а затем выпороли шомполами».

Вот еще одно жуткое письмо. Мария Храпко пишет из партизанского отряда своему брату Семену:

«…Мучили нашего родного брата Гришу Ему Яким Дещеня (полицейский) сам живому вырезал на груди пятиконечную звезду, разрезал рот, повырезал мякоть тела, и он, окровавленный, скончался».

В ходе войны происходил жесткий отбор карателей — тех, кому в радость мучить людей, кто, не дрогнув, может разбить голову младенца о каменную стену и выстрелом в голову отправить на тот свет его мать. Причем подобное случалось на обеих сторонах — и на немецкой, и на советской.

Да, да, не меньшей жестокостью по отношению к немцам и их союзникам, а также друг к другу отличались советские, украинские, польские и литовские партизаны. Только фиксируются эти факты, разумеется, лишь в немецких донесениях, а не в сводках Центрального штаба партизанского движения. В частности, отчет тайной полевой полиции о борьбе с советским партизанским движением в первой половине 1942 года свидетельствовал:

«Проводя нападения, партизаны действуют с беспримерной жестокостью. Так, вблизи от Устерчи (группа армий «Центр») партизаны напали на двух русских полицейских, сопровождавших транспорт скота, и, выколов им глаза и отрезав уши, их повесили.