Оккупация. Правда и мифы

Существуют отделы по работе среди войск противника во всех политорганах. По-видимому, они будут проводить свою работу среди покойников. Они, эти отделы, не только сами ничего не делают, но и не дают делать другим. И не думают, что можно сделать. Вбили себе в голову, что немцы в блокированных гарнизонах дерутся до последнего и не сдаются. Легче всего составить себе убеждения какие-либо и отказаться от работы.

Конечно, сдаваться будут мало, если А) не будем совершенно обращаться с толковыми листовками, Б) если будем расстреливать пленных на виду у немцев (под Холмом перебили группу, шедшую из города к нашим частям с поднятыми руками)».

Тогда же, весной 1942-го, Пономаренко обратился к Сталину со специальной запиской, где говорил, в частности, о необходимости более грамотно вести работу по разложению неприятельских войск:

«Для организации и руководства политической работой по разложению немецких войск в Политических управлениях фронтов имеются специальные отделы, а в Политических отделах армий — отделения. С самого начала войны эти отделы и отделения совершенно бездействуют, они не нашли ни форм, ни способов работы среди немецких солдат.

Некоторые наши товарищи из фактов зверств, упорства немецких солдат в обороне, из сравнительно малого количества сдающихся в плен делают неправильный вывод об абсолютной политической спаянности немецкой армии и, следовательно, отсутствии условий для работы среди них.

Это далеко не так. Местные жители освобожденных районов рассказывают о том, что они встречались часто с боязливыми попытками проявления симпатий к Советскому Союзу со стороны немецких солдат. Об этом же говорят оставлявшиеся кое-где на стенах домов, сараев надписи: «Да здравствует Советский Союз!», «Да здравствует товарищ Сталин!», сделанные на немецком языке тайно немецкими солдатами. Об этом же говорят все учащающиеся случаи расстрелов немецких солдат за различные высказывания и расстрелы при попытках перебежать на нашу сторону. Мы знаем случаи, когда целые группы немецких солдат расстреливались за антивоенную пропаганду.

Надо также учесть, что в связи с огромными потерями немцев в армию пришли старые возраста, более думающие и более цепляющиеся за жизнь. Среди них много людей, состоявших в социал-демократической и коммунистической партиях Германии, сочувствовавших компартии Германии, в свое время голосовавших за нее при выборах в рейхстаг. Наконец, в германской армии есть много людей, родственники которых убиты или заключены в концлагеря фашистами. Поэтому, независимо от политической оценки поведения германского рабочего класса, несмотря на то что многие германские рабочие испорчены гитлеризмом, ошибочно думать, что среди этих людей не стало элементов, ненавидящих Гитлера, что среди них не стало людей, в той или иной степени симпатизирующих Советскому Союзу, или людей, сомневающихся в справедливости затеянной войны, людей, ищущих выход из войны.

Следовательно, почва для политической работы по разложению германской армии есть…

До сих пор не направлен в войска противника ни один распропагандированный немецкий солдат. Не выявлены среди пленных бывшие германские коммунисты, которых можно было бы подготовить и послать обратно для работы. У нас существуют долгие годы институты иностранных языков, в них обучались и выпущены десятки тысяч людей, а мы не можем послать одну-две сотни людей, знающих немецкий язык, к нашим товарищам — подпольщикам на оккупированную территорию для того, чтобы, обосновавшись там и поступив даже на службу в местные органы или переводчиком, можно было бы практически начать работу среди немецких солдат.