Оклик

И слова эти улетают, как семя по ветру, в сырую сумрачность ранней иерусалимской весны с влажным холодным солнцем, слабой грязью узких улочек, пестротой люда в шубах, куфиях, цветных платках, и старый каменный город кажется древнее самого себя и потому еще прекраснее зубцами развалин и обломами башен, рассекающими время.

Среди толкотни, говора, запаха кофе и дыма кадильниц, в каком-то узком проходе внезапно – девушка тонкой восточной красоты – как луч в портале.

Смеешься, вспоминая, что точно такое виденье возникло перед тобой: первая девушка в Кириат-Шмона, когда впервые вернувшись из Ливана, ты вывалился из автобуса, как вываливается из берлоги грязный и одинокий зверь. Улыбка твоего восхищения испугала ее.

А семя продолжает лететь по ветру.

А горы Иудеи, не ощущаясь, подступают вплотную, обрывая каждую мысль вечностью, щемяще высокой и недоступной.

Оказывается, смерть может быть временем года, образом жизни с долгой болью и короткими радостями, и у детей, которые вернулись в землю обетованную, уже сейчас отсутствующие лица, как у Ангелов, ибо прислушиваются в самих себе к будущему.

5.08.88 г.