Окна

— Да, — продолжил директор, когда я вернул ему книгу, — если сравнивать с тем временем, то теперь у нас — рай земной! Дома современные, водяное отопление, все удобства… Лечебно-оздоровительный профилакторий для горняков… Свое подсобное хозяйство, коровы, свежее молоко — прежде всего детям и горнякам, остальное продаем населению через магазины. Люди грядки завели — свежую зелень выращивают… Стадион, Дом культуры со зрительным залом на четыреста мест — больше, чем на Первом… А если учитывать сегодняшние требования — много еще не сделано. Особенно в отношении жилья. Есть еще и бараки, и «шхуны», живут в них по-прежнему тесно, без удобств… Надо бы теплицы свои, чтоб у людей были свежие овощи, — на Чукотке это уже не в диковинку! Спортзал настоящий, каток крытый для ребятишек, потому что открытый то и дело заносит… Да мало ли!..

— Какую же систему отсчета вы предпочитаете, Леонид Ксенофонтович? — спросил я.

— Понимаю вас… Разумеется, ту, которая побуждает действовать, не стоять, так сказать, на месте, идти дальше… И мы делаем: два новых дома строим, еще одно общежитие на сорок мест, клуб начнем расширять в этом году, вот, канатную дорогу сооружаем для наших горнолыжников, своими силами… — Пивоваров кивнул на окно: там, на противоположной стороне долины, виднелся тракторный след на вершину сопки. — Но все не так быстро, как хотелось бы… Средств пока нет, мало отпускают нам средств. Недавно нас критиковали на собрании партийно-хозяйственного актива района, но критиковали даже не за эти недостатки, о которых я вам тут говорил, а именно за нерешительность, за то, что недостаточно настойчиво требуем у вышестоящих организаций эти самые средства… Обсуждали как раз книгу Л. И. Брежнева «Возрождение», там написано: «Входите решительно, требуйте твердо, вы коммунисты, а коммунист должен быть смелым». Что ж, может быть, и справедливо нас критиковали, — вздохнул Леонид Ксенофонтович, — но ведь те, у кого мы требуем, тоже коммунисты, и тоже не робкого десятка… И мы, конечно, не требуем — просим… Ну, а что касается наших людей и «героики будней», то примеров героизма, самоотверженности, трудового энтузиазма у нас достаточно! — заключил директор. — Сами увидите…

Он позвонил по телефону, и скоро пришел человек лет пятидесяти, невысокого роста, худощавый, с несколько утомленным лицом.

— Александр Петрович Куклин, главный инженер рудника, ветеран труда, в Иультине с пятьдесят шестого года, комбинат еще строился, — представил Пивоваров. И попросил: — Александр Петрович, покажите товарищу Гору…

Уходя из кабинета директора, я обратил внимание — прежде сидел спиной к ней и не заметил — на огромную друзу, никак не меньше ста килограммов. Темные, почти черные кристаллы торчали из гранитного основания во все стороны, вразброс, будто карандаши из стакана, и такие же граненые, заостренные, только небывалых размеров. Я невольно задержался — полюбоваться. «Найдена 16 мая 1978 года в блоке № 726-а», — выгравировано было на табличке, прикрепленной к подставке. Мне сказали, что это — марион, или дымчатый кварц…

— А чего ее глядеть — Гору, — пробормотал как бы про себя Куклин, когда мы вышли. — Красивого там нет ничего… Место, где вкалывают!..

Потом я привык к этой его манере: помолчать-помолчать да и выдать что-нибудь — трезво-ироническое, обескураживающее… Вообще, Александр Петрович — человек сдержанный, малоразговорчивый, и чтобы сказать о нем хоть немного, я должен забежать вперед. Несколько дней спустя, после нашей экскурсии в Гору, я прогуливался по вечернему Иультину и возле Дома культуры увидел Куклина. Народ торопился мимо него в кино, все его знали, здоровались, а он посиживал себе, дыша воздухом. Уже на правах знакомого я подсел, завел, разговор, сказал, что вид у поселка вполне городской.

— Лучше бы здесь настоящих деревенских изб понаставили, чем этих «современных» домов, — ответил Куклин. — Вон там, вдоль улицы, — неказистые такие на вид дома, с маленькими окнами строили в пятидесятых годах. У них стены — метровые, вот там — тепло!.. Потом пришла кому-то в голову мощная рационализаторская идея, метровые ни к чему да и не выгодно, достаточно двадцати сантиметров. Теперь в новых электрообогреватели круглый год включены, а все равно — холодно…

— А как вы попали на Чукотку, и вообще — стали горняком? — опросил я.

— Случайно, — сказал Александр Петрович. — Поступил во Владивостоке в Дальневосточный политехнический, закончил со специальностью — горный инженер… А институты тогда, после войны, «по призванию» не выбирали, шли туда, где стипендия больше. Кроме гимнастерки ведь ничего не было…

— Так вы воевали?

— На Дальнем Востоке только… Призвали из девятого класса. Служил, на Амуре, на границе, старослужащие-то все были на западе… Потом, полгода в снайперской школе подготовку проходил и на войне снайпером был…

— Расскажите, это интересно! — воскликнул я, имея в виду, разумеется, его военную специальность, потому что слышишь обычно от участника войны, что служил он артиллеристом, в пехоте или в танковых войсках, а вот снайпера встретишь не часто.