Окна

Познакомился я, когда кончилась лекция и с Михаилом Борисовичем Суриным, человеком необыкновенно высокого роста и широченных плеч. «В прадеда, — как сказал он, — прадед по семейному преданию, бурлачил на Волге, причем не какой-то там заморенный, не репинский, не некрасовский был бурлак!» Сам Михаил Борисович — по образованию инженер, работал в конструкторском бюро одного из московских НИИ и видимо, не только внешняя стать передалась ему от вольного прадеда-бурлака, но и еще что-то; выдернувшее его из учрежденческих стен и закинувшее за двенадцать тысяч километров от Москвы, пусть не в бурлацкую артель, в старательскую. Здесь Сурина с его познаниями в технике старатели назначили старшим по ремонту и не ошиблись: весь бульдозерный парк артели — шестнадцать машин — к началу промывки находится всегда в полной готовности и работает без перебоев. Сурин даже собственное в артели литейное производство сумел наладить. Выбран он также партгрупоргом — имеется в «Арктике» тринадцать коммунистов, ядро коллектива. «Как удается вдвое-втрое перевыполнять план?» — спросил я. «Просто не стоим ни секунды — сказал Михаил Борисович. — Все продуманно: например, съем металла с прибора или текущий ремонт — только во время пересменки. Даже в обеденные часы: прибористы уезжают на обед, их подменяют ремонтники. В результате: два обеденных часа в сутки превращаются в два рабочих часа. Сто промывочных дней — уже двести часов, то есть двадцать добавочных смен добычи металла!» — «Такой ритм, видимо, требует дисциплины?» — предположил я. «О дисциплине и речи никто не ведет! Ни прогулов, ни опозданий — эта само собой. На весь промсезон — железный  «сухой закон»… Коллектив в таких условиях — лучший и воспитатель, и судья. Ну, и собственная сознательность у каждого есть. Перед началом промывки собрались: товарищи, так и так, на комбинате летом «безметелье», отставание от графика — значит, кто должен подналечь? Мы, старатели! Есть предложение — все промывочные дни объявить ударными! Проголосовали — и так оно и есть… Недавно даже пересмотрели соцобязательства, еще более высокие взяли. Коротких, наверное, говорил…» — «А тоскливо не бывает — вот так, от всего вдали?» — «Как же, живые люди, — конечно, бывает! — засмеялся Сурин. — Но есть работа, есть досуг. Можно кино посмотреть, в шахматы поиграть, музыку послушать. И такая природа, такая красота вокруг! Кто минералогией увлекается, в сопки ходит, камни ищет, что грибы собирает… Наконец, существуют же СП, полярники, геологи в поле, существуют до сих пор места и условия, где нужны крепкие, выдержанные ребята! А мы чем хуже?»