Окна из будущего

Б. Малютов: Первыми на поле выехали два танка, борта которых были усилены свинцовыми листами. Одним танком руководил генерал-майор A.M. Сыч, другим — полковник С.В. Форстен. Танки пересекли эпицентр взрыва, замерили по пути активность на поле и возвратились "измазанные до чертиков" активным шлаком. Вслед за танками на поле выехали группы разведчиков службы безопасности, которые, замерив степень активности на поле, в первую очередь оградили флажками границы опасной зоны. За отрядами разведки на поле отправились группы специалистов для снятия индикаторов, фотопленок и животных, подвергшихся воздействию взрыва, а также для предварительной оценки результатов воздействия взрыва на технику, вооружение и инженерные сооружения. Вместе с последними на поле буквально вырвались руководители эксперимента А.П. Завенягин, И.В. Курчатов, П.М. Зернов и другие. У них было величайшее нетерпение попасть поближе к эпицентру. Пришлось сдерживать их…

A. Хованович: Помню и сейчас одну трагикомичную историю. После взрыва солдаты эвакуировали животных с опытного поля. И один из них, увидев плитку шоколада, потихоньку съел ее. На пункте дезактивации обнаружили, что солдат "фонит". Сняли с него спецодежду. То же самое. Не могли понять, где же источник излучения. Поднесли радиометр к животу, и прибор застрекотал, как пулемет. Солдат признался, что съел шоколад. Его немедленно отвезли в госпиталь, сделали многократное промывание желудка и кишечника. Как известно, в шоколаде содержится поваренная соль, то есть хлористый натрий. Именно радиоактивный натрий определил гамма- и бета-активность шоколада. Активность натрия быстро убывает со временем. Солдат пролежал несколько дней в госпитале, где врачи помучили его изрядно. Как будто все обошлось благополучно…

B. Алексеев: Вскоре после взрыва к начальнику полигона прибыл майор Шамраев, командир батальона охраны опытного поля, и доложил о том, что недалеко от периметра поля обнаружена лежащая на земле оболочка аэростата и, что самое главное, на этой оболочке находятся металлические вкрапления в виде дробинок. Я был вызван С.Г. Колесниковым и по его указанию вместе с майором и дозиметристом срочно выехал к месту нахождения аэростата. К нам с большим желанием присоединился Ю.Б. Харитон… Действительно, оболочка аэростата была усыпана крупными частицами в виде дробинок, образовавшимися при испарении стальной башни. Такие же частички находились на земле и вокруг оболочки аэростата. Конечно, они были достаточно радиоактивны. Ю.Б. Харитон попросил у кого-то спичечный коробок и сам собрал в него несколько дробинок для анализа. Кстати, с тех пор подобные крупные образования стали называться "харитонками"…

…Потом было множество "пусков" разных "Реактивных двигателей С" и не только на Семипалатинском полигоне, но и на Новой Земле. Правда, через некоторое время их перестали называть РДС, в обиход вошло новое — "изделие". Но это уже другие страницы истории "Атомного проекта".

Страница истории А БЫЛ ЛИ ЭТО АТОМНЫЙ ВЗРЫВ?

Документы "Атомного проекта СССР" открывают исследователю удивительный факт, в который очень трудно поверить: оказывается, Сталин встречался с учеными — участниками Проекта всего лишь один раз! И случилось это 9 января 1947 года. Позже Берия предлагал провести аналогичные совещания и в 1948 году, и в 1949-м, но Сталин неизменно отказывался.

Почти нет документов, на которых есть подпись И.В. Сталина. Особенно в "прологе к атомной бомбе", то есть до ее испытания 29 августа 1949 года. Позднее пометки на документах есть, хотя и их немного…

Однако Сталин был до деталей знаком с положением в "Атомном проекте". Его лично информировал Берия, а также сохранилось множество документов, на которых значилось: "Сов. секретно. Только лично. Экз. единств." Большинство из них ложились на стол вождю, и написаны они были от руки.

Кстати, в тех случаях, когда появлялась надпись "Экз. единств.", машинописного текста не существовало. Это были документы высшей государственной тайны, и о их существовании знали всего несколько человек, а подчас только двое.

"Только лично. Экз. единств." — значит, никто, кроме Л.П. Берия, не имел права знакомиться с ним. А уж тот решал: надо докладывать Сталину или нет. И почти всегда докладывал. На всякий случай…