Окна в облаках

– Ой, правда? А может, мне и бутылку «Киндзмараули» захватить? У меня по надежным каналам, от нужного производителя. Я читала совет врача, что это полезно для сосудов. Может, и для сердца, просто не до конца дочитала. Это было в главных новостях, теледоктор с неприличной фамилией писал.

– Тащи и бухло, – ответил Леонид. – Если совсем честно, то моя помощница вроде ездит на рынок за едой, а привозит корм для скота. Сено какое-то. И жуткие каши варит. Я их с детского сада ненавижу.

– Какой же ты придурок, Леня! – возмутилась Полина. – Я же все это прочитывала у тебя между слов. И я сроду специально тебе ничего не собиралась готовить. Я себе готовлю, поесть люблю. Но это такие блюда, на одного и на один раз не сделаешь. Вот я и порывалась принести постоянно. А ты меня так обламывал, что уже боюсь слово сказать.

– Поля, – вдруг очень серьезно произнес Леонид. – Я звоню, чтобы попросить тебя зайти. С блюдами или без, с бутылкой или без оной. У меня нет никакой причины, ни единой просьбы. Просто нужно тебя увидеть. То ли нервы совсем ни к черту, то ли какие-то предчувствия, в которые я ни разу не верю.

– Сейчас!

– Нет. Мне надо пару часов, чтобы привести себя как-то в порядок. Лучше даже три часа. Говорю же: из больницы приехал. Это не спа-салон точно. И не Виши во Франции.

– Поняла. Мне тоже нужно время: нужно кое-что дописать. Значит, через три часа. Скажи мне код, чтобы тебе не подходить к домофону.

– Пиши.

Полина выключила духовку. Пусть блюдо потомится и немного остынет. Нашла небольшую мисочку с крышкой и цветком на боку. Она всегда покупала самую примитивную посуду по крайней необходимости в ближайшем хозяйственном. Не то что Неля, покойная жена Леонида, которая могла день потратить на поиски дизайнерских тарелок или антикварной супницы. Вероятно, Неля была врожденным коллекционером. Но временами Полине казалось, что она делает все, чтобы угодить своему мужу, которого всегда и все считали необыкновенным человеком. Неля, впрочем, и сама была не домохозяйка-простушка, а уверенная в себе, востребованная женщина. Работала химиком в серьезном институте, заведовала отделом.

Со дня смерти Нели прошло лет пять. Но Полина вдруг не просто вспомнила, а ясно, отчетливо ее увидела. Все эти годы со дня ужасной смерти Нели и того несчастья, которое за этим последовало, бывшая подруга для Полины была смутным, нечетким видением, тревожным отражением и знаком беды. И вдруг она ее увидела: миниатюрная, хрупкая, почти неестественно изящная женщина, которая всем напоминала японскую статуэтку. Даже тогда, когда ее красивые пепельные волосы начали седеть, а на тонком лице появились морщины. Неля очень мало изменилась в целом. Она еще и одевалась вроде скромно, просто, но все вещи на ней казались шедеврами. Леонид постоянно выслушивал комплименты по адресу жены. Отвечал всем охотно и совершенно искренне одно и то же:

– Я никогда не пойму, почему Неля вышла за меня. Она такая, как все говорят, а я не просто некрасивый. Я жутко некрасивый. Просто не считаю это проблемой. Видно, Неля тоже.

Полина вернулась к письменному столу, точно зная, какой абзац напишет. В ее мозгу постоянно совмещались, не путаясь, параллельные мыслительные процессы. Написала, перечитала, почти понравилось. «Почти» – значит, что она не очень довольна. А потом сидела, смотрела на монитор и видела только отражения тех четырех людей, которые встретились во дворе нового дома десять лет назад.

Они все сразу поняли, что им повезло. Две пары интеллигентных, образованных, хорошо воспитанных людей, которые купили квартиры в новом доме, практически рядом, – это редкость для любого места, где много разных незнакомцев. Они были обречены стать друзьями. Но каждый из четырех был достаточно сложным, чтобы оставить для себя спасительную дистанцию для защиты только своего пространства. Это было даже внутри самих пар, что тоже понятно: эти четверо не все знали друг о друге и не просто не стремились к полному слиянию, но не хотели и боялись его. Каждый оставался сам по себе, и это в данной дружбе и было самым главным.