Окно Иуды

— Теперь прошу вас быть очень внимательным. Я хочу, чтобы вы в точности повторили, что сказал мистер Хьюм после того, как налил виски. Опишите каждый его жест и взгляд.

— Он спросил: «Могу я выпить за ваше процветание?» Потом выражение его лица изменилось — оно мне не понравилось — и он произнес мое имя «мистер Джеймс Кэплон Ансуэлл», словно ни к кому конкретно не обращаясь, посмотрел на меня и добавил: «Тот брак был бы выгоден… можно сказать, обеим сторонам».

Г. М. остановил его, подняв руку:

— Одну минуту. Будьте внимательны. Он сказал «тот брак», а не «этот брак»?

— Да.

— Продолжайте.

— Потом он сказал: «Как вам известно, я уже дал на него согласие».

— Позвольте мне повторить, — снова прервал Г. М. — Значит, мистер Хьюм сказал: «Тот брак был бы выгоден… я уже дал на него согласие»?

— Да.

— Понятно. А потом, сынок?

— Потом он сказал: «У меня не может быть никаких возражений — я имел честь быть знакомым с покойной леди Ансуэлл и знаю, что финансовое положение вашей семьи вполне надежно».

— Снова подождите! Он сказал «ваше финансовое положение» или «финансовое положение вашей семьи»?

— «Финансовое положение вашей семьи». А потом добавил: «Поэтому хочу сообщить…» Это было все, что я расслышал. В виски был наркотик, и я отключился.

Г. М. глубоко вздохнул и продолжал тем же монотонным голосом:

— Давайте вернемся к телефонному звонку, которым вас вызвали на Гроувнор-стрит. Покойный знал, что вы приезжаете в Лондон поездом, который отходит из Фроненда в девять утра?

— Должен был знать.

— И он также знал, что поезд прибывает в Лондон только в 10.45, поэтому ему не удастся связаться с вами до одиннадцати?

— Мэри ему говорила об этом.

— Тем не менее он постоянно звонил в вашу квартиру, начиная с девяти — когда вы только отбывали из Фроненда?

— Да.

— Когда вы говорили с ним по телефону в субботу в половине второго, вы уже слышали его голос раньше?

— Нет.

— И никогда с ним не встречались?

— Никогда.

— Расскажите, как начался телефонный разговор.

— Зазвонил телефон, и я снял трубку. Я сидел на диване и потянулся к аппарату, просматривая газету. Тогда я подумал, что мистер Хьюм сказал: «Я хочу поговорить с Кэплоном Ансуэллом». Я ответил, что я у телефона.

Г. М. склонился вперед:

— Вы подумали, что он сказал: «Я хочу поговорить с Кэплоном Ансуэллом», но позже, вспоминая об этом, вы осознали, что мистер Хьюм сказал нечто другое?

— Да.

— Что же именно? Молчание.

— Может, в действительности он сказал: «Я хочу поговорить с капитаном Ансуэллом»?

— Да.

Г. М. бросил свое досье на стол, скрестил руки на груди и произнес с угрожающей мягкостью:

— Короче говоря, во время вашей телефонной беседы и позже, в собственном доме, он думал, что разговаривает с вашим кузеном, капитаном Реджиналдом Ансуэллом, не так ли?

Глава 11 ПЯТЬ ТЫСЯЧ ФУНТОВ ЗА МОЛЧАНИЕ

Минут десять в зале царила мертвая тишина. Мне чудилось, будто я различаю людское дыхание. Смысл услышанного доходил до присутствующих постепенно, но меня интересовала реакция судьи. Обвиняемый, на усталом лице которого появилось сардоническое выражение, казалось, пытался встретиться взглядом с Реджиналдом Ансуэллом, но тот сидел за солиситорским столом спиной к скамье свидетелей, положив руку на бутылку с водой, и словно не слышал слов Г. М. Его мрачное лицо с волосами того же цвета, что и у подсудимого, выражало только скуку и легкое удивление.

— Да, я имею в виду этого человека, — уточнил Г. М., привлекая к нему внимание.

Реджиналд покачал головой и презрительно улыбнулся. Сэр Уолтер Сторм поднялся во всем своем великолепии.

— Позвольте предположить, милорд, — сказал он, — что обвиняемый едва ли является авторитетом в том, что мог или не мог думать мистер Хьюм.

Судья задумался, слегка потирая виски.

— Справедливо замечено, сэр Уолтер. В то же время, если у сэра Генри имеются доказательства этой теории, я думаю, мы можем проявить к нему некоторую терпимость. — Он резко взглянул на Г. М.

— Да, милорд, у нас имеются доказательства.

— Тогда продолжайте, но помните, что подозрения обвиняемого доказательствами не являются.

Хотя генеральный прокурор сел, не продолжив атаку, было очевидно, что он объявил войну. Г. М. снова повернулся к Ансуэллу:

— Ваш кузен прибыл в Лондон вечером, накануне вашего приезда, не так ли?

— Да. Он гостил в том же доме, что и я.

— А будучи в Лондоне, он всегда останавливался в вашей квартире? Кажется, об этом упоминалось в зале суда?

— Да.

— Значит, если покойный хотел связаться с ним, то его звонок в вашу квартиру в девять утра был вполне естественным?

— Да.

— Когда вы прибыли на Гроувнор-стрит в субботу вечером, там упоминалась только ваша фамилия или же и ваше имя?

— Нет. Я сказал дворецкому: «Моя фамилия Ансуэлл», а он, докладывая обо мне, объявил: «Джентльмен пришел повидать вас, сэр».

— Следовательно, когда покойный сказал: «Мой дорогой Ансуэлл, я заставлю вас замолчать, черт бы вас побрал», то, по-вашему, он имел в виду не вас?

— Я в этом уверен.