Окно на тихую улицу

Слова – для разума основа, сердец и душ связующая нить.

Будь осторожна, выбирая слово, им осчастливить можно и убить!

Наверно, я схожу с ума, но не могу себе признаться в этом.

Страшно вот так пройти все и в конце погибнуть. Очень глупо. Но от судьбы не уйдешь. Это правило игры, название которой – жизнь.

О чем я думаю, слушай!

Пусть мой последний выдох будет данью чертам прекрасного лица,

Как бы совместному свиданью искусства жизни и резца.

Но грустной мысли повороты таким вопросом заняты:

К дарам искусства и природы что от себя добавишь ты?

Или в изверченности мелкой, каких наш мир немало знал,

Все обернется лишь подделкой под дорогой оригинал?

Больно мне думать так, больно, любимая. Я не верю. А мысли лезут в голову, лезут, и все тут! Я уж думал совсем об этом не писать, но не могу. Чувствую, совсем сломаюсь тогда. Теперь понимаю, чем ложь сладка. Она дает надежду, пусть тоже ложную, но надежду. Если бы ты знала, как мне больно! Даже думать больно! Я жду радиограммы от тебя, любой! Хоть ясность какая-то будет. Неужели это так сложно? Что же в этой жизни имеет цену? Что? Неужели ты не понимаешь, что я на грани помешательства? Или лучше психом стать? Лариса, что ты делаешь со мной?

Ночь кончилась, дождем шурша. Глядит в окно рассвет.

Болит у доктора душа, а счастья не было и нет.

Лариса, не верю, не верю, слышишь? Не укладывается ни в голове, ни в сердце, мечется моя душа и кричит, неужели не слышишь, колдунья?

Березкина опустила письмо на колени и подняла на подругу обескураженные глаза.

– Я поэт, зовусь я Цветик, от меня вам всем приветик! – произнесла она. – А на вид нормальный человек. Лора, где ты их находишь?

Лариса только развела руками.

– Я одного боюсь, – сказала она, – чтобы мой сын не оказался таким! Основная масса мужиков – это дураки. Света, караул!

– Слушай, а этот твой журналист не стихами мозги тебе полощет?

– Не-ет, моя дорогая, ну что ты! – Лариса вздохнула глубоко и сладко. – Как тебе это объяснить? Нет, этого не объяснишь.

– Да я ж понятливая, Лора!

– Ну хорошо. Ты видела, как он ходит? На его походку обращала внимание?

– Ну, ходит обычно, не хромает.

– Ты ничего не видела. Откуда тебе видеть! Он даже ходит не как все! Он весь какой-то расслабленный, весь какой-то свободный, естественный. Он не идет, а просто перемещается в пространстве. Садится, встает, ложится – как будто переливается из одного состояния в другое, без лишнего звука, без лишнего движения. В нем нет ни одной напряженной мышцы. Точно так же он и говорит. Он во всем такой. Понимаешь? С ним очень легко. Я с ним тоже расслабляюсь. Я с ним отдыхаю, я чувствую себя совсем другим человеком. Чувствую себя так, как хотела бы чувствовать. Чувствую себя женщиной. Или даже ребенком. Потому что последний раз я так чувствовала себя, когда еще был жив папа. Ты знаешь, какие у меня были отношения с папой?

Березкина с пониманием кивала головой и молчала.