Окно на тихую улицу

– Да, да! Совсем уже забила! Так что ты думаешь! Он нашел себе на базаре красавицу, такую же парчушку, и вчера идут вместе, прямо по улице, под ручку, как молодые влюбленные, и нашептывают друг другу нежности. Готовые, естественно. Вдрызг. А тут тетка Нинка им навстречу, ей уже донесли. Я тебе говорила, она его раза в три по объему больше. Так берет дядю Васю за шиворот – и до хаты, и коленом под зад, под зад. Дядя Вася аж подпрыгивает. А подружка ему вслед: «Васенька, ты ж смотри, я тебя буду ждать!» О-ох, и досталось бедняге! А как она его бьет! Когда-то я так мечтала побить Степанова… Дядя Вася неделями синий ходит, даже пить перестает. У меня сердце кровью обливается. Ну, короче, в этот раз она его отодрала прямо в огороде, потом раздела до кальсон и заперла в летнем душе. Холодную устроила. А у него там уже была припрятана бутылочка. У него везде припрятано – и в сарае, и в сортире, и на чердаке. В этом деле дядя Вася – Штирлиц! Слышу, запел жалостную. Короче, где-то через час выхожу во двор. Дядя Вася, весь несчастный, подходит к забору и плачет. Я давай его успокаивать. «Ничего, – говорю, – не расстраивайся, если любит, подождет». Он посмотрел на меня. «Эх, Лорка, – говорит, – какая женщина меня полюбила! А с этой падлой, – говорит, – расходиться буду». Я посмотрела на него, жалко стало беднягу. Высох весь, почернел, одни только кости. Даже жутко сделалось. Как-то привыкла к нему с детства, внимания не обращала. А тут смотрю, уже наполовину труп. Но что ты думаешь! Поплакал он у меня на груди, я еще его, старого козла, по головке погладила. Затих. А потом ручонками за грудь лап-лап! И заявляет: «Лорка, и как тока тебя мужики тискают? У тебя же тут ничего нема. Вот у моей Нинки – это да! – в две руки не влезают». Представляешь, какой гад! Нет, но ты представляешь?

– Представляю, – отозвался Соболев.

– Я ему тогда: «Шел бы ты, дядя Вася, на грудь до своей Нинки, а то ведь я за такой комплимент могу ей рассказать, что ты там в душике прячешь». Бедняга аж взмолился. «Я пошутил, – кричит, – прости, не выдавай!» Насмерть перепугался, подлюка. Саша, а правда у меня такая маленькая грудь?

Прежде чем ответить, Соболев поцеловал вздувшийся розовый сосочек. Потом сказал:

– Лариса, она у тебя не маленькая и не большая, она у тебя красивая и сладкая. Твоего дядю Васю слишком долго били. Нельзя одной меркой бормотуху и женскую грудь. Чем больше, тем лучше – это типично для алкаша.

– Ой, Сашенька! – вырвалось у Ларисы, и она неожиданно задумалась.

Ей почему-то вспомнилось, как отчаянно кричит дядя Вася, когда тетя Нина его бьет. Он почему-то всегда кричит: «Проститутка, проститутка!..» И словечко это всегда приводит в бешенство добропорядочную женщину. Тогда она уже не довольствуется только руками, она прибегает к подручным предметам типа скалки, сковородки или лопаты, если их общение происходит во дворе.

Воспоминание это навеяло Ларисе неясное тревожное чувство, связанное с чем-то недавним. Она некоторое время не могла понять, что так сильно встревожило ее, но очень скоро в памяти всплыла физиономия боксера Колесникова. И какой-то животный страх сдавил ей сердце.

– Что с тобой? Ты подумала о чем-то нехорошем? – спросил Соболев.

Лариса удивленно посмотрела на него.

– Господи! Как ты это понял?

– Понять нетрудно. У тебя неприятности с мужчинами?

– Да нет… С чего ты взял?

– Скажи мне, Лариса!

Он смотрел ей в глаза. Соболев имел обыкновение всегда смотреть в глаза человеку, к которому обращался по имени. Взглядом этим, будто теплой рукой, он касался собеседника.

Лариса с величайшим трудом солгала:

– Да нет… Просто вспомнила почему-то Степанова.

И тут же с болью поняла, что он не поверил ей. Но страх, все еще сжимавший сердце, заставлял ее твердить себе: я не должна связывать собой этих двух людей, они не должны знать друг о друге ничего и никогда!

– Это плохо, что кто-то мешает тебе, – произнес Соболев.

«Интересно, как бы он себя повел, если бы я ему все рассказала?» – змейкой мелькнула в ней мысль. И тут же была прервана раздавшимся звонком.

– А вот и еще один, кто помешал нашей тихой радости, – сказал Соболев.

– Кто это? – Лариса подскочила с постели и схватилась за свои одежды.

– Корбут, кто же еще!

– Черт! Я о нем совсем забыла.

– Я тоже.

Они стали одеваться, а Корбут уже своим ключом открывал дверь.

* * *

Спустя несколько минут все встретились на кухне.

– Я вам не помешал? – с неизменной полуулыбкой поинтересовался Корбут. – Лорочка, рад тебя видеть! – не очень искренно добавил он.

– Я тоже рада, – ответила она, не показав при этом никакой радости. – Правда, я без шампанского. Извини, не ожидала так скоро тебя встретить.

– Ну что ты, Лора! Я же пошутил. Шуток не понимаешь? Вот Саша со мной согласится. Я давно уже заметил, что у женщин с юмором туговато. Вы как-то все буквально воспринимаете. Ты согласен, Саша?

Соболев, взявшийся заваривать кофе, кинул на Корбута короткий взгляд и произнес: