Окно в Париж для двоих

— Лешка, Лешка! — закивала энергично Варвара, уронив руки вдоль туловища. — Я когда эту фотку в его вещах нашла, чуть сознание не потеряла. Знаешь, как это больно, когда человек, ради которого ты готова на все, берет и просто комкает тебя вот так!

Варькины пальцы с длинными ухоженными ногтями сжались в жесткий кулак. И она тут же потрясла им перед Дашиным лицом, да с таким остервенением, что та не хотела, да подалась назад.

— Этот гад жизнь мне поломал, понимаешь! Он!.. — Варька грязно выругалась. — С этой паскудой, а я горшки его детям в это время подносила!

— Они и твои дети тоже, Варь, — напомнила Даша, прислушиваясь к головной боли, медленно блуждающей под ее черепной коробкой. — И зачем ты мне все это рассказываешь, показываешь, разве я могу что-то изменить между вами?

— Я показываю тебе это потому, что он пропал! — заорала Варька страшным голосом и тут же ткнула длинным пальцем в фотографию, почти проткнув ногтем полную Танькину грудь. — Он пропал с этой сисястой сукой!!! Он не звонит, не появляется второй день! Это знаешь, что может означать?!

— Что? — покорно переспросила Даша.

Лешкина судьба ей не была безразлична. Даже невзирая на то, что она разозлилась на него из-за Кости, даже невзирая на то, что в глубине души осуждала его за шашни с начальницей. Она за него переживала, жалела и чуть-чуть, совершенно немного, оправдывала.

Любить иных тяжелый крест, как сказал кто-то. Варька была как раз из таких. Она была склочной, самолюбивой, корыстной и… некрасивой. Много раз Даша задавалась вопросом: с чего это Лешка польстился на худосочную, несимпатичную девушку, когда рядом с ним сновали толпы покоренных им красавиц? В чем было дело? Однажды, правда, он прозрачно намекнул ей на какой-то свой корыстный интерес, связанный с положением Варькиных родителей, с квартирой в центре города и возможным безбедным существованием под ее крылом, но…

Но не хотелось Даше думать, что Лешка может так вот запросто погубить свой талант, свою красоту ради сотни квадратных метров. И представлять даже не хотелось, как можно ласкать женщину из тривиального чувства благодарности за материальные блага.

На Варьке Лешка все же женился. Сначала появился один сын, следом второй. Все как-то устаканилось, успокоилось, казалось приемлемым, стабильным. Были семейные праздники, дни рождения, смех, счастье, и со стороны совсем не казалось все это наигранным. Лешка ей всегда в таких случаях казался очень искренним и любящим, но как…

Как тогда в эту схему уместить Татьяну?!

Фотография, если она, конечно, подлинная, без затей обнажает их откровенное, не прикрытое ничем желание. И опять…

Если случился грех, зачем его фиксировать, а затем еще и хранить в личных вещах. Умышленно?

— Слушай, Варь, ты не ори, у меня голова сейчас лопнет, — попросила Даша и для наглядности уложила ладонь себе на лоб. — Ты мне лучше вот что скажи… Как это он тебе так вот запросто и заявил? Ну, в том смысле, что это было у них совещание?

— Ну не совсем, может, так, — замялась Варвара, чуть сбавив обороты и понизив голос до нормального его звучания. — Просто сказал, что я дура, раз ничего не понимаю. Что это все в интересах дела и все такое. Я ему: разве мы настолько нуждаемся, что ты обязан трахать эту кобылу?!

— А он?

— А он говорит, что все слишком далеко зашло и что он повязан по рукам и ногам. А потом перестал со мной и вовсе разговаривать. Молчал дня три, а потом и вовсе пропал. — Варвара упала на диван, смешно подбросив худые ноги. — Вот что я могу теперь думать, а, Даш?! Что?! Что он ушел к ней?!

— Так позвони и узнай.

Даша пожала плечами. Куда уж проще, набрать номер, если не мобильный, так служебный, и узнать все из первоисточника, то есть у Татьяны. Та баба еще более вздорная, чем Варька, не преминет ужалить, уколоть, сделать больно.

— Ты думаешь? — Варькины заплаканные глаза задумчиво поерзали по Дашиному бледному лицу. — Ты думаешь, что она скажет мне правду?

— Думаю, что да. Если Лешка ушел именно от тебя к ней, думаю, она сообщит об этом с великой радостью. Кстати, а на работу ты ему звонила?

— Звонила, — кивнула Варвара со вздохом, хлюпнула носом и принялась щелкать ногтем об ноготь, привычка, за которую Лешка готов был ампутировать ей руки по самые локти. — Его секретарша сказала, что он взял отгул.

— А Таньке не звонила?

— Нет, той не решилась. Я ее, если честно, слегка побаиваюсь. У нее же полгорода в дружках, в том числе и бандиты. Ох, и куда он влез, куда?!

Варвара снова расплакалась, некрасиво морща и без того несимпатичное лицо.

— Даш, может, ты позвонишь ей, а? — взмолилась она, громко высморкавшись в скомканный в ладони носовой платок. — Позвони, будь другом, а! Скажи, что болеешь, что ищешь его и все такое. Я боюсь! Она ведь меня и послать может, так ведь? Позвони этой курве, Дашуня!!!

И Варька швырнула Даше на колени портрет обнаженной курвы, где та с упоением ласкала Лешку.