Окно в Париж для двоих

— Да давай, что уж теперь. Не тебе же одному ее лакать, — проворчал тот, присаживаясь к столу, взял хлебную корку и начал лениво от нее откусывать, продолжая бубнить с набитым ртом. — Странно то, что Валентина эта до некоторых пор делила комнату с Лили Громыхиной. Шикарная девка, скажу я тебе. У нас однажды рейд был по злачным заведениям. Ее застали как раз возле шеста. Такие формы, скажу я тебе… Супер, одним словом.

— И что же, эта Лили была любовницей Хромого? — ляпнул первое, что пришло в голову, Гарик.

Ну не мог он соображать, когда на столе стояла водка. Не мог, что поделать! А тут еще котлеты маслом брызжут, сосиски в кипятке вздуваются. Друг сидит, а перед ним такой же пустой стакан, как и перед его тарелкой. Самое время налить, выпить, а тогда уж поговорить.

Они выпили. Схватили по котлете, закусили, едва успев поморщиться после выпитого. Мазурин тут же снова полез за сигаретой.

— Не была она любовницей Хромого. Может, и была связь когда-то, не знаю. Но в постоянных ухажерах у этой самой Лили, как думаешь, кто был? — проговорил Иван, без конца жадно затягиваясь. — Правильно, тот самый друг, соратник и любовник нашей обобранной Танюши, хозяйки «Голиафа».

— Оп-па! — широко раскрыл глаза Гарик.

Теперь, когда кровь привычно разбавилась алкоголем, и забурлила, и заиграла в венах, он смог сосредоточиться на том, что говорил его друг.

— Вот тебе и оп-па, но это еще не все, — пообещал Мазурин. — Валентину нашли убитой вчера утром. Убитой пролежала почти двенадцать часов. Убийство очень характерное…

— Как именно?

— Горло перерезали нашей официанточке, — пояснил друг, выловил прямо пальцами сосиску из кипятка, откусил, прихватив еще от хлебной корки. — Помнишь, кто так любил расправляться со своими жертвами в нашем славном регионе?

Помнил ли он? Конечно, помнил.

Был у его личного врага — Хромого — палач. Верестов Илья Сергеевич, он же — Верест, он же — Веретено, он же — Шило. Так вот этот самый Верестов предпочитал всем на свете контрольным выстрелам чесануть ножом по горлу. Так уж, он считал, никогда не срастется. И не срасталось. Никто и ни разу не выжил, а он ни разу не промахнулся.

— Постой! — тут же вспомнил и еще кое-что Гарик. — Но ведь Верестов…

— Именно, дружище! Помнишь еще? Это хорошо! Верестов давно покоится на тюремном кладбище, а кто-то усиленно работает под него, если, конечно…

— Это именно он покоится там? — закончил за Ивана Гарик. — Ох, как все запутано-то!

— Либо это он, либо кто-то нарочно указывает на него, — задумавшись, повторил Иван. — Видишь, как хорошо и слаженно работают у нас с тобой организмы. Думаем почти одинаково… Итак, подведем итоги…

Один из крупнейших клиентов строительной фирмы «Голиаф», будто бы почувствовав, что не все так славно в милом, тихом королевстве, затребовал назад задаток, который заплатил за будущую квартиру. Заранее предвидя, что за неприятности могут грозить, не верни они ему деньги, руководство «Голиафа» принимает решение и находит для него эти деньги. Деньги должен был передать Хромому главный менеджер фирмы. Но отчего-то не передал. А вместо этого пропал. Причем пропал вместе со своей любовницей — Лили Громыхиной.

Очень разумно предположить, что он украл эти деньги и скрылся вместе с ней, но…

Следов его нигде не было обнаружено — раз.

Железнодорожные и авиакассы не зафиксировали пассажиров с такими анкетными данными — два.

Путешествие на автобусе можно смело исключить, поскольку неумно пускаться в бега именно таким способом, имея при себе достаточно солидную сумму.

Личный автомобиль исключался тоже — он до сих пор стоял в гараже, что засвидетельствовала супруга пропавшего без вести с деньгами.

Где они?!

Тут совершенно некстати погибает соседка по квартире Лили Громыхиной — Валентина Пыхина.

И совершенно не ко времени, как бы, Хромой возобновляет свои претензионные попытки получить-таки назад свои деньги. Нет бы, казалось, принял во внимание, проникся, а он топает ногами, угрожает даже и требует, требует, требует…

— Что решили?

Гарик тоже закурил, водка кончилась в чекушке. Бежать за другой Иван не позволит, однозначно. Да и покупать ее как бы не на что. Вот и решил добавить хмеля, неумело пыхая в потолок густыми клубами дыма.

— А что с ним решишь?! Он же чист вроде. Попробуй его зацепить, мразь такую! — Мазурин выругался, ткнул окурок в чайное блюдце и вздохнул с присвистом. — Я бы, может быть, и решил, что за всем этим делом стоит он и только он, если бы не одно «но».

— Которое? — От курева во рту сделалось погано, в голове не лучше, и Гарик последовал примеру друга, затушив недокуренную сигарету.

— Перед самой почти гибелью Валентина Пыхина встречалась кое с кем. Долго общалась на глазах у десятка свидетелей. Рынок же, будний день, покупателей немного, вот их и приметили, сам понимаешь. Пообщалась-пообщалась, а потом — бац, и погибла. Причем таким вот варварским способом погибла, чем внесла в наши тесные ряды сумятицу и беспокойство.

— И с кем она встречалась?