Око Бога

— Хорошо, — он улыбнулся, и она ответила ему улыбкой. Вали коснулся ее скулы и добавил: — Счастливого дня, моя любовь. Дня, который принесет мир в твою душу. Я хотел бы иметь возможность присоединиться к тебе.

— Возможно, в другой раз.

— Возможно.

Она знала, что он смеется над ней, и что наверняка до рождения сына его вряд ли удастся уговорить на еще одну такую поездку, но не возражала.

Ей и так удалось выбраться из замка, а эти проклятые каменные стены она не увидит до вечера.

Он прижал ее к своей широкой руки и, подняв ее, усадил на сиденье возка. Устроив ее грузное тело поудобнее, он вытащил из кучи поклажи тяжелый мех.

— Я упаду в обморок от перегрева, — пожаловалась Бренна, когда он закутал ее ноги мехом.

— Если упадешь, то хотя бы отдохнешь, — он наклонился и поцеловал ее, обхватив лицо руками и глубоко погружаясь своим языком в ее рот, заставляя исчезнуть с ее губ и из ее разума любые протесты.

Она коснулась кончиком своего языка отметинки на его языке, как всегда делала, вспоминая их первую встречу. Он застонал и оторвался от ее губ, прижался лбом к ее лбу.

— Будь осторожна, мамочка. Моя любовь.

— И ты. Я люблю тебя.

Поцеловав ее в бровь, Вали отошел прочь, и оба бледных встревоженных налетчика выступили вперед, чтобы занять свои места по бокам от нее.

oOo

Хорошо запуганные Вали — что бы он там им ни сказал — Торд и Сигвальд обращались с Бренной так, будто она была сделана из стекла. Спешили к ней на помощь, стоило ей чуть сползти со своего сиденья. Они были необычно тихими. Бренна думала, что ее будет раздражать их безостановочная болтовня, но казалось, бок о бок с ней ехали две безмолвных статуи. Две слишком заботливых статуи. Несмотря на то, что она и сама предпочитала тишину, Бренне было неловко сидеть рядом с двумя обычно словоохотливыми мужчинами, которым нечего было ей сказать.

Поездка в деревню была не долгой; санки были удобными, и в них она могла совершать такое путешествие туда и обратно хоть трижды в день. Бренна решила притвориться, что она одна.

Она углубилась в свои мысли, пока тело наслаждалось красотой дня — яркое солнце, искрящийся снег, бодрящий мороз, а иногда даже пролетающие птицы — верный признак того, что злая зима уже уходит прочь, искать себе пристанище в другом месте.

Когда они добрались до деревни, Торд и Сигвальд стали больше похожи на себя. Их друзья держали в деревне животных, и встреча была веселой, хотя прошла всего неделя с тех пор, как они расстались. Они провели полдня у огня в маленьких хижинах, наслаждаясь скаузе, хлебом и медом (Прим. Слово scouse является сокращением от lobscouse — названия дешевого мясного блюда, традиционной еды матросов Северной Европы). Для Бренны, которая не могла пить медовуху из-за беременности, нашлось козье молоко. Хотя все мужчины относились к ней так, словно боялись сломать, они шутили и смеялись, и Бренна чувствовала себя довольной. Младенец вел себя спокойно в санках, но когда она уселась у огня, зашевелился и стал пинаться, словно тоже был доволен.

После трапезы мужчины принялись разгружать припасы. Бренна осталась у огня, пока Торд не пришел и не сказал, что пора ехать. Возвращаясь к саням, она чувствовала тоску. Хороший день так быстро заканчивается.

Поездка обратно, однако, была гораздо веселее. Торд и Сигвальд расслабились и подтрунивали друг над другом, словно забыли, что между ними в санях сидит женщина.

— Она хочет большего, мой друг. Она заслуживает большего.

— И ты думаешь, ты можешь предложить больше? Я видел твоего червяка, в морозы он прячется в животе от холода.

Сигвальд взял вожжи в одну руку, а мизинцем другой изобразил свернувшегося червяка.

Торд в ответ изобразил неприличный жест. Бренна усмехнулась, и они сначала удивились, а потом рассмеялись вместе с ней.

— Вы знаете меньше, чем думаете, о женщинах, если считаете, что только то, что висит у вас в бриджах, имеет значение, — сказала Бренна, ухмыляясь.

— Ах, Торд. У нас есть возможность узнать из уст Ока Бога о мудрости обращения с женщинами.

Бренна напряглась при звуке ненавистного имени, но не позволила себе это показать. Сейчас она слышала его совсем редко и знала, что Сигвальд назвал ее так в шутку. Поэтому она подняла бровь над правым глазом и позволила ему встретиться взглядом с Око Бога.

Его глаза вспыхнули в испуге, и она пожалела о своей неудачной попытке присоединиться к шутке.

А потом мимо нее пролетела стрела и уткнулась в левый глаз Сигвальда. Он упал назад, вылетел из саней, не отпустив вожжи.

Испуганная телом Сигвальда, свалившимся прямо ей под ноги, лошадь вскрикнула и оступилась. Она попыталась обойти упавшего, когда стрела воткнулась ей в крестец, и лошадь снова закричала и взвилась на дыбы.

— Бренна! — Торд схватил ее за руку и попытался столкнуть вниз, на пол саней, но там ей было не спрятаться.

В катящихся санях для ребенка было не менее опасно, чем на глазах стрелков. Бренна боролась с хваткой Торда, а потом она вдруг ослабла — его тоже нашла стрела. Устрашающе толстая, она прошла через его грудь.