Око Дьявола

– У нас не было ее кода, и мы не смогли найти его в реестре. Но мы знали о ее приезде и следили за отелями. А Амелия, жена Луи Блэка, заметила, как она входит в вестибюль «Хэмела». – Дольф откинулся на спинку кресла, крайне довольный собой. – Она позволила нам пригласить ее на обед. Вон туда. – Он показал через улицу на скромное кафе под названием «Могила». – Мы составили вместе несколько столиков. Нет, я вовсе не хочу сказать, что нам пришлось за все платить.

– Конечно.

– Мы хотели. Но она настояла на том, что заплатит сама.

– Как она выглядела?

– Странная женщина. Похоже, несерьезно к себе относится. И уж точно обожает десерт.

Видимо, новостей он еще не слышал.

– Дольф, вы не знаете, как долго она пробыла в Пойнте?

– Дня три или четыре, а что?

Поколебавшись, Алекс рассказал ему обо всем. Дольф выслушал его и с неподдельной грустью покачал головой.

– Она не говорила, куда потом собирается отправиться?

– Нет. Могу узнать у других. Возможно, обмолвилась кому-нибудь.

– Хорошо. Буду вам крайне признателен. Вы видели ее после того обеда?

– Нет, – не раздумывая ответил Дольф. – Потом мы узнали, что она уехала.

– Она не говорила, зачем приехала сюда?

– Конечно. – Дольф снова улыбнулся. – Сказала, что хочет познакомиться с Барриманом.

Вечером Дольф перезвонил нам и сообщил, что побеседовал с другими.

– Уезжая, она говорила кое-кому, что собирается в Бессарлик.

– Бессарлик? Что это?

Он рассмеялся:

– Вы не знали? Это Призрачный лес.

Глава 10

Мой тебе совет, Гримли: поступи благоразумно. Спрячься.

Этюд в черных тонах

Когда оказываешься на другой планете, всегда приходится к чему-то приспосабливаться. Твой вес, как правило, отличается от обычного; отличие невелико, но ты удивляешься тому, к чему может привести внезапное приобретение – или внезапная потеря – нескольких фунтов. Время неизбежно становится проблемой. Никогда не удается, несмотря на все старания, привести его к единому стандарту. Часы на Салуде Дальнем длиннее, чем дома, а минуты короче. Даже не стану пытаться это объяснить. Достаточно сказать, что сутки в Болдинай-Пойнте, если определять их как время полного оборота планеты вокруг своей оси, почти на два стандартных часа дольше привычных нам. В итоге чередование сна и бодрствования быстро превратилось в кошмар.

Но самым сложным стало привыкание к местной еде. Бо́льшая ее часть была незнакомой и казалась безвкусной, и мы ограничились ближайшим аналогом того, что имелось на Окраине. Вряд ли кого-то интересуют подробности, но читателю следует иметь в виду, что, когда я, к примеру, упоминаю яичницу с беконом, речь идет лишь о некотором ее подобии. А местный кофе не напоминал настоящий ни в малейшей степени.

Когда на следующее утро мы доедали псевдозавтрак, Алексу позвонили:

– Господин Бенедикт?

– Да.

– Господин Бенедикт, я звоню по поручению доктора Векслера.

– Кого?

– Доктора Микеля Векслера с исторического факультета Университета Марикобы. Ему бы очень хотелось отнять у вас несколько минут. Вы будете свободны чуть позже?

– О чем хочет поговорить доктор Векслер?

– Насколько мне известно, это имеет отношение к Викки Грин.

– Я свободен прямо сейчас.

– В данный момент он на совещании, сэр. В десять часов вас устроит?

Мы поискали сведения о Векслере.

Он был одним из героев Сопротивления, подпольного движения, много лет боровшегося с правительством Клива. Его бросили в тюрьму и пытали, но в конце концов товарищи устроили ему побег. Когда к власти пришла Коалиция, он решил заняться преподаванием и теперь занимал должность декана исторического факультета Университета Марикобы.

Его перу принадлежала книга «Мятеж на побережье» – воспоминания о тех бурных годах. Кроме того, время от времени Векслер консультировал администратора Килгора. Алекс целый час читал отрывки из книги.

– Могу сказать одно, – заявил он. – Бо́льшую часть заслуг он приписывает другим.

Мы приняли звонок Векслера в одной из гостиничных комнат для переговоров. Алекс представил меня как свою деловую партнершу, и Векслер галантно заметил, что хотел бы иметь такую же. Обычно подобного рода комментарии сразу же меня настораживают, но Векслер, похоже, говорил совершенно искренне.

Он держался свободно, почти расслабленно, но в его взгляде сквозило предостережение – «лучше меня не злить». Всем своим поведением он давал понять, что прекрасно понимает: когда-нибудь его статуя будет стоять на Аллее Героев в Маринополисе. Векслер говорил уверенно, как человек, привыкший принимать решения. Я видела, что он поддерживает себя в форме. У него были густые седые волосы и точеные черты лица – свидетельство внутренней силы. Пожалуй, в трудный час я бы не отказалась иметь рядом такого мужчину.

– Я правильно понял, – продолжал Векслер, – что молодая леди сыграла немаловажную роль в вашем успехе?

Наверное, я покраснела.

– Вы совершенно правы, – ответил Алекс. – Не знаю, что бы я без нее делал.

Они еще с минуту обменивались любезностями, затем Векслер перешел к делу: