Око флота

Хоуп намеренно отрядил для захвата приватира столько много людей. Он знал, что на судне должна находиться большая и агрессивная команда, способная сама захватывать призы. Когда баркас приблизился к приватиру, Дринкуотер понял, что предупреждение Блэкмора не было напрасным. Это не шло ни в какое сравнение со взятием «Санта-Тересы». Тогда, чувствуя защиту победоносного флота, он не чувствовал сомнений. Драматические обстоятельства битвы при Лунном Свете и быстрое развитие событий, увенчавшееся принятием шпаги испанского капитана, вызвали в нем подъем, не оставивший места страху. Теперь рыцарством даже на пахло. Холодно блестели штыки морских пехотинцев. Дринкуотер подумал, как ужасно, наверное, быть пронзенным таким орудием, и ему стало дурно. Он попытался отогнать эту мысль.

Через мгновение они подошли к борту шхуны. Двадцать матросов поднялись на борт следом за Прайсом. Хэген с пехотинцами держался сзади.

– Вынужден попрости вас предъявить судовые документы, сэр, – обратился Прайс к человеку в синем сюртуке, похожему на командира. Тот отвернулся.

Люди Хэгена обследовали корабль. Экипаж составлял сорок семь человек. Убедившись, что с бака можно выбраться только через один люк, американцев загнали вниз. Под жерлами орудий «Циклопа», стоящего в трех кабельтовых, они неохотно, но беспрекословно подчинились.

Приняв командование кораблем, Прайс отправил одного из моряков поднять британский флаг, а другим поручил привести в порядок грот. Офицеров приватира заперли в каюте на корме, приставив для охраны часового. Потом лейтенант развернул в сторону палубы два орудия, зарядив их картечью. Ключи от крюйт-камеры были изъяты, а судовые документы отправлены с баркасом на «Циклоп».

Учитывая поврежденный грот, Прайс вынужден был полагаться только на фок и стаксели, но он без колебаний лег на нужный курс. Двадцать три минуты потребовалось на то, чтобы приватир «Алгонкин» из Ньюпорта, Род-Айленд, стал собственностью Королевского военно-морского флота.

Человек в синем сюртуке остался на палубе. Он смотрел на фрегат, отобравший у него его корабль. Расстояние между двумя кораблями увеличивалось. Человек с силой ударил кулаком по поручню, повернулся, и почти столкнулся с английским лейтенантом.

– Мне жаль, сэр, что я сделался инструментом ваших несчастий, но вы действовали незаконно, опираясь на власть мятежного правительства, не имеющего права так называться. Вы дадите мне слово не предпринимать попыток отбить корабль или я вынужден буду обращаться с вами как с пленником?

Вежливая реплика Прайса, произнесенная с мелодичным валлийским акцентом, не смягчила угрюмого американца. Наконец, он заговорил, растягивая слова на манер, свойственный колонистам.

– Это вы, сэр, промышляете пиратством. Будь прокляты коварство и тирания вашей страны и ваша тоже! Я не дам вам слова и заберу свой корабль обратно. Моих людей больше, и они не смирятся с заточением на баке. Вам не удасться поспать всласть. Поразмыслите над этим, лейтенант, будь вы прокляты!

Американец отвернулся. Прайс кивнул Хэгену, и тот при помощи двух пехотинцев вынудил капитана спуститься вниз.

Прайс проводил его взглядом. Дело с починкой паруса продвигалось. Дринкуотер с квартирмейстерами навел порядок на палубе, поставил человека на румпель и взял курс на Канал. Лейтанант Прайс посмотрел за корму. «Циклоп», продолживший свое крейсерство, превратился уже в точку на горизонте. Прайс почувствовал себя брошенным. За восемь лет на море ему доводилось пару раз возглавлять призовые команды, но те призы были покорными «купцами» с немногочисленным экипажем. Конечно, их шкиперы и команды были недовольны пленом, но не решались ничего предпринять против вооруженных людей. За трудные годы войны с американцами англичане усвоили, что их враги обладают почти сверхестественным умением использовать любой предоставившийся шанс. Их главнокомандующему, Вашингтону, почти постоянно приходилось преодолевать мятежи в собственной армии, но стоило британцам хоть на миг зазеваться, как эти чертовы янки возникали как волшебству.

В этом пришлось убедиться Бургойну. И Сент-Леджеру. Даже когда лучший тактик среди американцев, Бенедикт Арнольд, перешел на сторону врага, недальновидное британское высшее командование слишком поздно поняло значение этого таланта.

Судьба лейтенанта Прайса стала заложницей этой неистощимой энергии. Он был изумлен, видя, что даже угроза смерти не в силах остановить этих представителей его же собственной расы.