Око флота

В течение двух дней «Алгонкин» шел на юго-восток, чтобы обогнуть с юга Сциллу перед тем, как войти в Канал. Большой грот был починен и поднят. Дринкуотера очень интересовал процесс управления шхуной. Незнакомый с качествами судов с косым вооружением, он был удивлен поведением «Алгонкина». Он даже представить себе не мог, что судно может идти с такой скоростью при боковом ветре, и с интересом прислушивался к разговору двух квартирмейстеров, споривших, способно ли оно двигаться даже быстрее, чем ветер. Под воздействием чувства независимости страхи, пробужденные Блэкмором, стали постепенно стихать.

Погода оставалась сухой и солнечной, ветер был легким, но попутным. Американцев небольшими группами выводили на полубак для ежедневной прогулки, а сержант Хэген и его пехотинцы охраняли их. Помощники капитана американского корабля доставляли мало хлопот, оставаясь взаперти в одной каюте, тогда как их капитана поместили в другой. Их выводили на палубу по-одному, так что в светлое время суток почти всегда можно было увидеть кого-нибудь из них, расположившегося под грота-вантами. Главную каюту на юте заняли Прайс и мичман, а матросы и морская пехота разместились в трюме между палубами. Это пространство предназначалось для экипажей кораблей, плененных «Алгонкином».

К вечеру второго дня Прайс несколько успокоился. Часом ранее один из американских моряков выразил желание поговорить с ним. Прайс отправился вперед. Янки вышел и спросил, не нуждаются ли они в услугах кока, потому что от еды, которой их кормят, недолго и ноги протянуть. Если «лутенант» согласится, они готовы дать обещание вести себя как надо. Прайс пораскинул мозгами, и заявил, что готов принять услуги кока, но дальнейших поблажек в обращении с ними делать не намерен. По его расчетам они находились милях в десяти к югу от Лизарда и на следующий день должны были повернуть на север и достичь Фалмута.

Но ночью ветер стал слабеть и вскоре стих совершенно. К рассвету опустился туман. Шхуна лениво перекатывалась на волнах, скрипя блоками и набором корпуса. Поднявшись на палубу, Прайс нетерпеливо ждал перемены погоды. Но к полудню никаких признаков ветра так и не было. Он приказал спустить гафельные паруса, чтобы уменьшить качку. Когда матросы занялись этой работой, на палубе появился кок-американец с котелком тушеного мяса.

Дринкуотер находился на корме. Когда огромный грот был спущен, мичман выбрал обвисший шкот и скатал его в бухту.

И тут спереди донесся крик. Морской пехотинец, наклонившийся, чтобы открыть люк для кока, получил в лицо все кипящее содержимое котелка. В мгновение ока американец выхватил у часового мушкет и направил его на четырех матросов, спускавших фок. На краткий миг на палубе «Алгонкина» все замерло, и тут наверх с воем хлынули американцы. Они обрушились на матросов, побросавших фалы, и, вооружившись по пути кофель-нагелями, этот поток ринулся на корму. Фок рухнул вниз, добавляя смятения. Моряки на баке были мгновенно смяты, но ближе к корме Хэген успел сорганизовать нескольких пехотинцев. Раздался залп, и трое янки упали. Лейтенант Прайс выхватил тесак и бросился к запальному шнуру орудия правого борта. Он дернул. Яркая вспышка рассекла туман, и из ствола вылетел град картечи, круша без разбора своих и чужих. На мгновение людской поток остановился. Потом хлынул опять.

Дринкуотер словно прирос к палубе. Все было как во сне. Сейчас туман рассеется, и наваждение исчезнет. В поручень рядом с ним ударила пистолетная пуля. Натаниэль видел, как лейтенант Прайс, жутко оскалясь, размахивает кортиков. Он вонзил его в туловище одного, потом второго мятежника, но тут со страшным треском на его череп обрушился ганшпуг, которым размахивал гигантского роста метис. Дринкуотера обуяла слепая ярость. Американцев было не сдержать. Мичман догадывался, что на каждого британца приходится по три-четыре мятежника. Он понимал, что вот-вот умрет, и это приводило его в ярость. Она душила его, заставив слезы брызнуть из глаз. Дринкуотер выхватил кортик и бросился вперед. Гигант-полукровка слишком позно заметил его приближение: он поднял тесак лейтенанта и с интересом рассматривал его. Обнаружив, что его атакуют, метис пригнулся, выставив тесак вперед на манер охотничьего ножа.

Дринкуотер припомнил уроки фехтования. Когда индеец попытался поддеть его на нож, Натаниэль парировал удар, сделав полукруглое движение кортиком. Вложив всю силу в свой приз-де-фер, он направил острие вверх, и в тот же миг вонзил свое игрушечное оружие в живот метиса. Тот дико закричал и они столкнулись. Туша гиганта придавила мичмана к палубе. Ярость Дринкуотера моментально исчезла, уступив место леденящему ужасу, смешанному с чувством невероятного облегчения. В этот момент ему на голову обрушился удар, и он погрузился в забытье.

Очнувшись, Дринуотер потратил несколько минут, вспоминая, что же произошло. Его смущала полная темнота и размеренное потрескивание, прерывавшееся вдруг серией одновременных глухих ударов, и потом продолжавшееся опять.

– Г-где я, черт возьми нахожусь? – воскликнул он.